– Как вообще появилась первая запись? – спрашиваю я, заставляя свой мозг вернуться к текущей задаче.

– Местная станция оставила свою камеру включенной. – Отец проводит рукой по чисто выбритому подбородку. – Поймала всю эту хрень, а затем сделала субтитры и показала в вечерних новостях.

– Ладно, значит, ему нужно извиниться, – бросает Джефф.

Отец закатывает глаза, слыша об этом универсальном решении.

– Ему нужно сделать гораздо больше, чем просто извиниться. Я имею в виду, ему нужен железобетонный план на оставшуюся часть сезона. У него есть пара месяцев до чемпионата мира в Вегасе. До этого нам необходимо отполировать нимб ковбойской шляпы. Или другие спонсоры тоже помрут как мухи.

Я постукиваю ручкой по губам, лихорадочно соображая, что мы могли бы сделать, чтобы спасти ситуацию. Конечно, у меня почти нет опыта, поэтому я придерживаюсь наводящих вопросов.

– Значит, его нужно представить как очаровательного деревенского парня по соседству?

Отец заходится громким смехом, опираясь руками на стол напротив нас. Когда он наклоняется, Джефф вздрагивает, и я закатываю глаза. Слабак.

– Именно в этом и заключается проблема. Ретт Итон не очаровательный деревенский парень по соседству. Он самоуверенный ковбой, который развлекается слишком сильно, и толпы женщин набрасываются на него каждые выходные. И он не злится из-за этого. Раньше это не было проблемой, но теперь они разберут все, что смогут. Как гребаные стервятники.

Я приподнимаю бровь и откидываюсь назад. Ретт взрослый человек, и, конечно, если объяснить ему, что поставлено на карту, он сможет держать себя в руках. В конце концов, он платит компании, чтобы она управляла этим делом за него.

– То есть он не может вести себя наилучшим образом в течение пары месяцев?

Отец опускает голову с глубоким смешком.

– Саммер, вариант с хорошим поведением для этого человека не подойдет.

– Ты ведешь себя так, как будто он какой-то дикий зверь, Кип. – Я на собственном горьком опыте научилась не называть его папой на работе. Он все еще мой босс, даже если мы вместе едем домой в конце каждого дня. – Что ему нужно? Няня?

В комнате на несколько секунд воцаряется тишина, пока отец смотрит на столешницу, зажатую между его ладонями. В конце концов его пальцы касаются ее поверхности – он делает так, когда глубоко задумывается. Привычка, которую я переняла у него за эти годы. Он поднимает почти черные глаза, и волчья ухмылка искажает его лицо.

– Да, Саммер. Это именно то, что ему нужно. И я знаю идеального человека для этой работы.

Судя по тому, как он на меня смотрит, новая няня Ретта Итона – это я.

Кип: Возьми свой телефон, ты, смазливый ублюдок.

Ретт: Ты думаешь, я смазливый?

Кип: Я думаю, тот факт, что ты выбрал эту конкретную деталь из моего сообщения, означает, что ты идиот.

Ретт: Но смазливый?

Кип: Ответь. На. Чертов. Телефон.

Кип: Или будь здесь в два часа дня, чтобы я мог удивить тебя лично.

Самолет приземляется в аэропорту Калгари, и я с облегчением возвращаюсь домой.

Особенно после того дерьма, которое произошло в последние пару дней.

Парень, которого я ударил, не выдвинет обвинений, но я не знаю, сколько денег мой агент Кип предложил ему, чтобы все уладить. Это не имеет значения. Если кто-то и может сделать так, чтобы все это кончилось, так это Кип.

Он пытался дозвониться мне, и это говорит о том, что он сходит с ума, потому что мы обычно общаемся по переписке. Вот почему, включив телефон раньше положенного, я не удивляюсь, когда вижу, как его имя высвечивается на экране.

Снова.

Я не отвечаю, потому что не в настроении слушать, как он кричит на меня. Я хочу спрятаться. Хочу тишины. Пение птиц. Горячий душ. Немного обезболивающего. И свидание с моей рукой, чтобы снять некоторое напряжение.