Девушка вскинула голову. Глянула на Эскиса с вызовом, будто этот его умоляющий тон оскорблял её ничуть не меньше прямых подозрений.

– Я и без ваших уговоров намерена отыскать истину, – дерзко заявила она, а потом добавила: – Однако вы правы. В стенах Смольного я смогу поискать некоторые зацепки, но за его пределами мне аналогично пригодилась бы ваша помощь.

Алексей Константинович улыбнулся.

Улыбка вышла исключительно вежливой. Без толики искренности.

Он отыскал во внутреннем кармане сюртука короткий карандаш и, не спросив дозволения, открыл Лизину тетрадь по химии в самом её конце.

– У вас есть возможность передать мне записку, если что-то узнаете? Я напишу вам адрес моей медицинской практики. Меня легко застать на месте. Я провожу там всё время.

– Напишите на всякий случай, но вряд ли я смогу передать даже устное сообщение. – Бельская с сомнением нахмурилась.

Эскис закончил писать и закрыл тетрадь.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал он. А потом сказал: – Мы с вами отыщем виновного. Не сомневайтесь.

Лиза коротко кивнула.

– Постараюсь что-нибудь узнать.

– Спасибо вам.

Несколько мгновений он внимательно рассматривал её. Таким взглядом, что Лизе стало ужасно любопытно, о чём именно мужчина думал. Неужто и вправду считал виновной её саму или Наталью? Тех, кто вырос вместе с Танюшей и Олей и нашёл их утром, едва не лишившись рассудка от пережитого шока. Бельской гадко было даже вообразить подобное.

– Вас не хватятся? – вдруг вполголоса произнёс он.

– Могут, вы правы. – Лиза спешно подхватила тетрадь и шляпку. – Я лучше пойду. А вы, пожалуйста, немного задержитесь. Просто на всякий случай. Чтобы нас не увидели вместе. До свидания, Алексей Константинович.

– До свидания, Елизавета Фёдоровна.

Она задержалась у порога, чтобы выглянуть в коридор, но не увидела никого, поэтому сразу заторопилась в сад. Тетрадь Лиза прихватила с собой, как предлог. Оправдание, почему она вдруг задержалась. Якобы вспомнила свой вопрос по домашнему заданию и пошла к Ермолаеву, а тот посадил её выполнять дополнительные уравнения. Подобное решение Петра Семёновича никого не удивило бы. В отличие от правды.

Если бы Елизавета Бельская вдруг открылась кому-то, что она беспрепятственно беседовала с малознакомым мужчиной наедине прямо в учебном кабинете Смольного средь бела дня, ей бы попросту не поверили. Лиза не позволяла себе даже под руку с кавалером пройтись, дабы ненароком не навредить своей репутации. Не говоря уже о приватных беседах.

Папенька всегда твердил о том, что нет для приличной женщины ничего важнее её доброго имени и незапятнанной чести. Фёдор Бельский растил дочь в такой строгости, с какой не все мужчины воспитывают своих сыновей. Он приучил Лизу не просто доводить до конца каждое начатое дело, но стремиться к совершенству во всём. Быть лучшей. С малых лет осознавать: успех для женщины в современном обществе гораздо важнее, чем даже для мужчины, которому порой достаточно просто верно распорядиться наследством или же поступить на военную службу. То же самое касалось и вопросов репутации. Для мужчины мимолётный адюльтер становился лишь пикантной подробностью его жизни и поводом для хвастовства в кругу близких друзей, а вот судьбу девушки он мог разрушить полностью. Лиза отчётливо осознавала, насколько губительным оказывается осуждение сильных мира сего и дурная слава в приличном обществе. Примеров она знала массу. И не желала оказаться в их числе.

Однако же именно болезненная тяга доводить всё до логического финала не позволяла ей успокоиться. Бельская желала выяснить правду, поэтому на помощь Алексея Эскиса она согласилась столь легко. Да и не казался он ей дурным человеком. Таким мужчиной, кто мог бы разрушить жизнь молодой женщины. По крайней мере, с Татьяной у них всё складывалось чинно и благородно.