– Серьезно? Ты что никогда не смотрел такие фильмы? Это называется сюжет. Сейчас Ник играет роль плохого парня и ведет себя как настоящий засранец, но дальше… – сглатываю, когда Джеймс вытягивает морковную палочку из пакета в моих руках. – Дальше он…

– Дальше… – бесстыдно повторяет Харт, закидывая руку на спинку моего сидения, а хрустящий ломтик себе в рот.

– Он влюбится в нее и изменится. Вот что будет дальше!

Девушки снизу, кажется, готовы плеснуть в меня свои прохладительные напитки и, если быть честной, я и сама была бы не против. Мои щеки полыхают, сердце продолжает сумашедше стучать. Джеймс тянется за еще одной морковной палочкой, но промахивается, касаясь пальцами внутренней стороны моих оголённых бедер и это вызывает настоящий взрыв.

Втянув воздух, я дрожащей рукой протягиваю ему пакет с нарезанным овощем и вжимаюсь в сидение, ощущая пульсацию внизу живота от нарастающего до предела возбуждения.

– Забирай.

Приняв их, он протягивает мне свой напиток, словно над моей головой появился ромб оранжевого цвета как в игре The Sims, означающий, что персонажу нужно восстановить баланс. И мне правда нужно сделать это, но все что действительно сможет помочь – это уйти, убежать, исчезнуть, избавившись от этого парня, вызывающего у меня чувства, которые я чертовски боюсь испытать.

Следующие полчаса я не двигаюсь, стараясь бесшумно дышать и не отсвечивать, но сцена, которая появляется на экране, разжигает пламя по новой. Я крепко свожу бедра и поджимаю пальцы на ногах, наблюдая за тем, как Ник стаскивает Ноа в бассейн и, прижав к стене, целует. Я сглатываю, откашливая першение в горле и пытаюсь сделать вид, что не смотрю на происходящее, тем временем как сама представляю, что на месте девчонки – я, а на месте парня – Харт.

– Черт. Теперь я понимаю, почему вы смотрите такие фильмы, – шепчет он мне, вероятно случайно касаясь губами мочки уха, что не остается без внимания моего уже и без того пылающего до невозможности тела. – Ты представляешь себя на месте этой девчонки, Мэйбелин?

Подорвавшись на ноги, я забираю сумочку и чуть ли не упав на него, проскальзываю мимо.

– Фильм ведь еще не закончился, – слышу его наглый, наполненный сарказмом голос, но не оборачиваюсь, а лишь увеличиваю скорость. Кто-то недовольно вздыхает, пытаясь заглянуть за меня, пока я проталкиваюсь к выходу, и я их не осуждаю. Ведь картинка на экране – именно то, что я хотела бы испытать и сама, прямо, на хрен, сейчас!

Чертов Джеймс, чертов фильм и чертова Исчадие ада, которая бросила меня под автобус, опаздывая почти на половину киносеанса.

Оказавшись в холле, упираюсь ладонями в колени и шумно выдыхаю, ловя на себе веселый взгляд девушки-билетера.

– Я так же выбежала в первый раз. Николас так горяч, – улыбаясь, произносит она.

Если она считает горячим Ника, что бы она почувствовала, если бы ей на ухо шептал по-настоящему горячий Джеймс Харт?

– Да, Николас просто вулкан Килиманджаро, – наигранно смеюсь, махая рукой у лица, и не дожидаясь ее ответа, быстро направляюсь к выходу.

Выскочив на улицу, поднимаю голову к небу и, выругавшись, втягиваю полные легкие прохладного вечернего воздуха, который моментально исцеляет и избавляет от нахлынувшего возбуждения.

– Ты продержалась гораздо дольше, чем я ожидала, мексиканская задница.

Какого хрена происходит?

– Что ты сказала, Уэндел? – прищурившись, наблюдаю за реакцией подруги, устроившейся верхом на мотоцикле с телефоном в руках.

– Ты продержалась гораздо до-ольше, чем я ожида-ала, – с дьявольской ухмылкой напевает Ханна, и я уже готова сорваться с места, чтобы надрать ей зад, когда она переводит взгляд мне за спину. – Привет, Джеймс. Как фильм?