В голове у Катюхи все смешалось. Да, она училась в двадцать девятой школе в «А» классе, но никогда среди ее одноклассников не было Фарина Лешки, и уж, тем более никогда с ним она не сидела за одной партой. Вдобавок никогда не видела его в других классах. Какая-то белиберда. Даже если он учился с другой Катериной, сидел с нею за одной партой, то уж никак не в двадцать девятой школе, ни в старших, ни в младших классах, потому что в этой школе не было другой Катерины. Однако парень утверждал обратное. Это выбивало Катюху из равновесия. Что происходило? Как это возможно? Куда она попала? Первый раз за все время подумала, что, кажется, оказалась в чужой истории. Но отбросила эти предчувствия прочь. Какая может быть чужая история, когда здесь ее дом и это ее город. Она может идти по нему с закрытыми глазами. Потому что знает его с детства. Однако пронзило коварное раздумье, почему же тогда не нашла площадку с мусорными контейнерами? Ведь хорошо помнила ее местоположение. И к тому же все остальное находится на старых местах. Дома, улицы, дороги, дворы. Парень шел на полшага впереди. Катюха собралась задать ему вопросы о школе, об одноклассниках, об учителях, чтобы увидеть, насколько совпадут его рассказы с тем, что знала она. Или, наоборот, будут разниться. Но в этот момент за углом дома взгляду открылась площадка с мусорными контейнерами, и парень показал на нее рукой:

– Вон мусорка. Тащи сверток туда, чокнутая.

Площадка была точно такой, какую знала Катюха. И контейнеры знакомые. Вот только почему они в другом месте? Здесь она их не помнила. Не помутнение же в мозгах. У нее всегда была хорошая память. Все науки давались ей легко. А тут вдруг мусорные контейнеры стали камнем преткновения. Не смешно ли это?

– Чего стоишь? Топай, дура! – подтолкнул новый знакомый.

В ответ в ней вспыхнула злость на него за бесцеремонность и дерзость. Утешило то, что он видел в ней другую. Она сжала скулы и, превозмогая внезапную тяжесть в ногах, удивляясь этой тяжести, шагнула дальше, как будто потащила ноги по земле. А в голове забились в лихорадке мысли: нет, нет, она не могла ошибиться, площадка была в другом месте. Контейнеры, очевидно, перенесли сюда, когда она отсутствовала в городе. Но почему Фарин сказал, что мусорки никогда там не было? И сколько времени тогда она пропадала вне дома? Надо у Фарина узнать. Спросить в лоб. Катюха приостановилась, обернулась и никого взглядом не нашла. Парня как ветром сдуло. Молчком отвязался, будто его и не было. Девушка поморщилась, вот тебе и жених. Права она оказалась, что не дорос еще до женитьбы. Не только усов не вырастил, но и умом не вырос. Видать, другая Катерина хорошо знает его, коль за одной партой с ним сидела, потому и дала поворот от ворот. Хотя его болтовня о женитьбе больше походила на шутку. Впрочем, какое ей дело до всего этого? Она сызнова шагнула к контейнерам. Внезапно ощутила легкость в ногах. Как будто до того грузом на них висел новый знакомый. Стала, бросила сверток, развернулась и решила идти в гостиницу.

Распрощавшись с Катюхой, повернув направо, Карюха шла по левой стороне узкой улицы с односторонним движением. По одну сторону дороги череда мелких магазинов, а по другую банк и небольшая церквушка, обнесенная металлическим решетчатым забором с высокими арочными воротами и калиткой. Золоченый купол с крестом на маковке сиял в солнечных лучах. Асфальт дороги принимал на себя наплыв легковых машин. Подождав, когда поток прервется, Карюха в брешь перебежала на другую сторону к газетному киоску, выкрашенному синей краской. Хотела полистать журналы, чтобы понять, сколько времени она отсутствовала дома. Но сделать этого не удалось. Киоскерши не было. Изнутри на стекло приклеена записка, что обед, что будет через час. Карюха через стекло пробежала глазами по газетам, обложкам журналов на прилавке и была обескуражена, не увидев знакомых названий. Озадаченно пожала плечами, постояла и пустилась дальше. Ноги понесли домой. Видела, что прохожие косились на нее точно так же, как люди в парке и стремилась скорее добраться до места. Не смотрела по сторонам, чтобы не накапливать вопросы, которые стали появляться. Надеялась, что дома все утрясется. До поры Карюха жила с матерью, отец оставил их, когда она только пошла в школу. Однако никогда не чувствовала себя ущемленной: отец не прервал с нею связь, постоянно поддерживал. За полгода до окончания школы подарил квартиру, чтобы начала жить самостоятельно. Сейчас она направлялась в свою квартиру. Приближаясь к дому, вспомнила, что у нее нет ключей от двери. Раздраженно застопорилась. В предыдущих путешествиях все растеряла, хорошо хоть голову сохранила. На косые любопытные взгляды прохожих захотелось огрызнуться так, чтобы все бежали лесом от нее. Надоели, хуже пареной репы. И чего таращатся, чего неймется? Подумаешь, одежда их удивляет, да ее, может быть, они еще сильнее напрягают, она же не лупит глаза в их сторону. Сейчас не до них. Придется завернуть к матери. У той должен быть второй ключ. У отца, кстати, тоже есть ключ. Помнится, мать не хотела, чтобы у отца он был. Она бывшего мужа просто не переваривала. Ревновала к нему дочь. Считала, что ей она посвятила всю себя, чтобы вырастить и выучить, стала больной и нервной, а он просто откупался подарками. Но в результате дочь не поняла этого. Сохраняла хорошие отношения с отцом и тянулась к нему, тогда как, прежде всего, должна была бы быть благодарной матери. Карюхе такая позиция матери вполне понятна, она отдавала ей должное. Но поставить крест на отношениях с отцом, на его помощи, считала неправильным и принять для себя не могла. Постояв некоторое время в раздумьях, девушка решительно направилась в сторону дома, где жила мать, наметив, что потом обязательно встретится с отцом. Так у нее сложилось последнее время: если забегала к матери, то затем непременно показывалась у отца. Если не получалось встретиться лично, звонила ему. Сейчас не могла позвонить ни матери, ни отцу. Телефона не было. Впрочем, что теряться? Надо попросить у прохожих, чтобы предупредить мать, что скоро зайдет. Наверняка мать потеряла ее и будет чрезвычайно рада услышать голос дочери. И почему раньше она не додумалась сделать это? Ведь так просто, взять и позвонить. Карюха снова приостановилась, повела глазами по прохожим, выбирая, к кому бы обратиться. Но они, словно почувствовав, чего девушка хочет от них, все как-то разом отвернули от нее свои лица и убыстрили шаги. Карюха махнула рукой пешеходу, парню с обвислыми щеками и в желтой рубашке, тот был ближе других, окликнула: