Не знаю, какой промежуток времени я был в отключке, когда нарастающий скрип пружин и грубые мужские стоны вторглись в мой мирный сон и заставили открыть глаза. «У них точно не всё в порядке с головой! – промелькнула злая мысль. – Я съеду из этой чёртовой квартиры куда угодно, лишь бы подальше от них!»

Минут пять он шпилил ее под собственные охи и ахи, а в самом конце взял такую ноту, которую не в состоянии осилить ни один оперный певец в мире. Михаил был прав, когда кинул мне на прощание фразу, что поспать сегодня, и впрямь, не придется.

Наступило утро. Будильник прозвенел в семь часов, хотя особой надобности в нём не было, ведь я так и провалялся в кровати с бредовыми мыслями, которые мешали нормальному сну. Открыв глаза, я отметил, что сегодня октябрь вновь не порадует горожан солнцем и дивной погодой. На улице стоял полумрак и завывал холодный ветер, а по окнам стучал мерзкий осенний дождь. Даже если откинуть горькие обстоятельства, обрушившиеся внезапно на меня, то утренний подъем мало для кого стал бы радужным.

На кухне я вскипятил чайник и сделал растворимый кофе. О какой было еде я даже не помышлял, в состоянии страха и неизвестности стенки моего желудка трусливо сжались, и вряд ли бы без приключений пропустили внутрь что-либо, кроме жидкости.

«Эти дебилы сверху, наверняка, еще сладко дрыхнут, – зло подумал я, когда неспешно потягивал кофе за кухонным столом. – А мне совершенно разбитому придется переться на работу и долгие часы беспокойно ерзать в кресле в предвкушении вечернего похода в полицейский участок». Ничего хорошего от которого я не ждал.

Факт того, что ожидание беды хуже самой беды, для меня являлся прописной истиной. Но я и предполагать не мог насколько ожидание бывает мучительным. Мои руки целый рабочий день находились в беспокойстве – они заметно дрожали при любой манипуляции с внешними предметами, следствием чего стала залитая чаем клавиатура, которая затем вышла из строя. Да и честно признаться, в ней тогда совершенно не было необходимости, ведь о какой-то производственной деятельности я даже и не помышлял. «Скоро идти на допрос. Как вести себя? Отрицать, что я был на берегу реки? Или рассказать всё как было?» – крутились подобные вопросы голове. К сожалению, ответа на них не находилось. Любой из вариантов при детальном рассмотрении казался провальным. А когда мыслительный процесс доходил до пика трагичности, мое сердце билось с такой частотой, что тут же появлялся страх сердечного приступа. Я откидывался на кресле и принимался жадно поглощать воздух, иногда это происходило с шумом. Моя восприимчивость была полностью отрешена от будничных хлопот, поэтому не знаю, как на меня реагировали коллеги, но они непременно проявляли обеспокоенность странным поведением до этого спокойного и неприметного молодого человека.

В два часа дня я отпросился у начальства и сразу же покинул офис.

Полицейское отделение по левобережному округу находилось на восточной окраине города. Дорога туда принесла мало удовольствия, ведь пришлось добираться с двумя пересадками в автобусах, забитыми под завязку. Само здание полиции располагалось во дворах, среди старых пятиэтажных домов из кирпича, пожелтевшего от беспощадного времени. В своем большинстве это были коммунальные квартиры и молодожёнки, – район не из престижных, если выразиться мягко. Сам полицейский участок представлял из себя двухэтажное здание, облицованное светло-коричневыми панелями снизу и белыми сверху. Внутри ремонт был не так свеж, как снаружи, виделось легкое запустение. Я подошел к окошку дежурного сотрудника и поинтересовался, где можно найти Кнутова И.С. В ответ меня попросили предъявить паспорт. После сотрудник внес мои данные в журнал учета посещений. Затем он пояснил, что старшего лейтенанта Кнутова можно обнаружить на втором этаже в кабинете №214. И я, поблагодарив полицейского, отправился к лестнице.