- Просто, пока мы на стоянке, напиши ей письмо. Например так… - выбравшись на берег аютанка запрыгнула на камень словно на пьедестал и вытянула руку, становясь в позу чтеца, продекламировала: - «Эй, Эриска, знай, я повстречал девушку, которую люблю больше тебя. Мы скоро с ней поженимся и у нас будет много детей. Но не переживай сильно, тебя я не прогоню. Ты останешься моей женой». Правда, хорошо? Может она сначала понервничает, но пока мы доберемся до Эстерата, успокоится.

- Ну, да звучит, - нехотя согласился Дженсер и подумал: «В самом деле эту ночь спать не придется, поскольку важно отправить письмо пока они еще в оазисе. Нужно очень осторожно доводить не совсем приятные сведенья до вспыльчивой стануэссы. Он начнет с малого. Сегодня письмо. Следующее сразу, как только приедут в Фальму. И в Фальме нужно задержаться подольше. Ведь нужно время не только разобраться с наследием хлопковых плантаций, но и написать достаточное количество писем для госпожи Диорич, чтобы понимание происходящего не было слишком нервным. Ведь правда говорит вся родня Иссимы: ты не должен подчиняться женщине – это противоестественно. Ты должен уметь стукнуть по столу кулаком и сказать: «Ну-как давай, сука, делай, что тебе муж повелел!». И она, эта Эриса, слишком много о себе возомнила! Это точно! Об этом говорит старший Иссима и его два брата». К тому же… К тому же я теперь вовсе не бедный человек и мои доходы могут стать более значительными, чем доходы моей жены.

«Но с другой стороны…» - Пока Дженсер одевался горячие мысли не прекращали течь через его голову. - «С другой стороны госпожа Диорич человек очень неуравновешенный и если я стукну по столу кулаком, то она может стукнуть меня сковородой. Увы, свежи воспоминания. Поэтому, осторожность, умноженная на осторожность. Надо гнуть свою линию без драки. Постепенно, но решительно и твердо».

Собственная последняя мысль особо понравилась Дженсеру и он, обняв брату, прошептал ей на ушко:

- Решительно и твердо!

- Да! Как твой маленький проказник! – хихикнула Сульга хватая ладошкой его член и требовательно притягивая к себе.

Вернувшись к месту стоянки, Дженсер нашел в дорожном мешке бумагу и перо с чернилами, которые теперь возил с собой. С удобством устроился за столешницей, лежавшей на камне, и выкрутил фитиль светильника, чтобы стало больше света. Здравые мысли как-то не особо лезли в голову, и господин Диорич, долго смотрел в небо на звезды. Затем макнул перо и начал:

«О, звезда моих очей! Несравненная, незабвенная, неподражаемая…»

Нет! Это было слишком по-аютански, слишком приторно и,.. - ну, если честно - не слишком искренне. Он смял листок и бросил его под ноги. Оставалось всего четыре листа очень хорошей, дорогой бумаги луврийской мануфактуры. Нужно было экономить.

«О, любовь моя, Эриса Диорич. Как я страдаю без тебя, моя дорогая, самая прекрасная женщина на этом свете! Считаю дни, когда я наконец снова смогу прикоснуться к тебе, почувствовать вкус твоих губ…»

Выходило вроде неплохо. Да, Дженсер умел лить приятные речи, возможно именно поэтому, Эриса выбрала именно его из не одного десятка женихов, липнувших к стануэссе. В общем, хорошо, но пока за всем этим не было тонкого, плавного перехода к ныне сложившейся ситуации. Дженсер подумал, наморщив лоб, и продолжил.

«Увы, я так и не дождался ответа ни на свое первое письмо, ни на второе. Ну почему ты терзаешь меня своим молчанием?! Я очень обеспокоен этим. Получила ли ты деньги? Все ли у тебя хорошо? Как проходя твои дни? Не стала ли ты забывать меня и не изменяешь ли мне случайно?..»