Рорк сел рядом с Евой.

– А ты не думала обратиться к своему старому другу Уэбстеру?

Ева перенесла барабанную дробь с бокала на подлокотник кресла и устремила взгляд на Рорка. Его усмешка ей не понравилась.

Дон Уэбстер, строго говоря, не был «старым другом» Евы. Когда-то в течение короткого времени он был ее любовником. По каким-то непонятным для Евы причинам Дон никак не мог забыть единственную ночь, которую они провели вместе. И это привело однажды к его бешеному столкновению с Рорком.

Еве никак не хотелось повторения этого эпизода.

– Возможно, я так и сделаю, – ответила она, – если только ты не воспользуешься этим обстоятельством, чтобы снова разукрасить его физиономию.

Рорк покачал головой:

– Думаю, мы с Уэбстером отлично поняли друг друга. Я не могу порицать его за то, что ему нравится моя жена, так как мне она нравится не меньше. Но он знает, что если снова потянет лапы к тому, что принадлежит мне, то я пересчитаю ему все кости.

– Великолепно, – буркнула Ева. – Кстати, Дон уже обо всем забыл. Он сам так сказал.

На лице Рорка вновь появилась ленивая кошачья улыбка, и Ева нахмурилась.

– И вообще, у меня есть о чем подумать и без этого. Сейчас бы лучше всего позвонить майору, но нельзя. Нужно действовать строго по правилам. Бедный парень в жутком состоянии, а я ничего не могу для него сделать!

– С ним все будет в порядке, мамочка.

– Неужели ты не понимаешь? Ведь это я перевела его в Главное управление. А несколько месяцев назад он из-за меня попал в больницу…

– Ева!

– Ладно, из-за меня он оказался в ситуации, которая привела его в больницу. А теперь он подозревается в необоснованном убийстве гражданского лица, и я несу за это ответственность.

– Ты всегда и за все чувствуешь себя ответственной. – Рорк прикрыл ладонью ее беспокойные пальцы. – Вот почему Трухарт позвонил тебе в первую очередь. Он был потрясен и напуган. Лишить человека жизни для большинства людей не так уж просто. Разве это не делает его хорошим копом?

– Да, и я воспользуюсь этим аргументом. Но здесь что-то не так, Рорк! – Ева вскочила. Галахад недовольно поднял хвост и демонстративно покинул комнату. – На шее убитого нет ожогов. Они должны были быть там, если бы его убил выстрел Трухарта.

– А он не мог воспользоваться каким-нибудь другим смертоносным оружием?

– Трухарт? – Ева покачала головой. – Не представляю, чтобы он мог носить незарегистрированное оружие. Но даже если я ошибаюсь, где оно? При нем его не было, в квартире тоже. Аппараты для переработки отходов я тоже проверила. Трухарт позвонил мне через несколько минут после убийства. У него просто не было времени придумать надежное место, куда можно выбросить оружие. Кроме того, это не имеет смысла. – Она снова села. – Возьмем этого Луи Когберна. Патрульный коп, соседи, даже пострадавшая от него женщина описывают его как жалкого слабака, сбывавшего наркоту школьникам. За ним числится многое, но ничего, связанного с насилием. Ни нападений, ни избиений. И в его квартире нет никакого оружия.

– А бита?

– Он играл в бейсбол. А в тот день сидел за компьютером в одних шортах. Все записи очень аккуратные, а в квартире свинарник. Но свинарник не обычный. Кухонные шкафы в порядке, окна вымыты, но повсюду грязные тарелки и остатки пищи, валяется белье, приготовленное для прачечной. Как будто он вдруг заболел или пьянствовал целую неделю.

Ева взъерошила непослушные волосы, пытаясь представить себе Луи Когберна, сидящего за компьютером в тесной и душной комнатушке у открытого окна.

– Он включает музыку на полную мощность, но, по словам соседей, в этом не было ничего нового. Ралф из квартиры напротив выходит в коридор и колошматит ему в дверь. Опять же ничего нового. Но на этот раз Луи вместо того, чтобы уменьшить громкость, хватает биту и проламывает голову соседу и собутыльнику, превратив его лицо в месиво и сломав крепкую биту, хотя сосед тяжелее Луи на добрую сотню фунтов.