– Ты сказал то, что думаешь?

«Похоже, что я шучу?» – хотел усмехнуться Малькольм, но сдержался. Он вдруг почувствовал себя так, словно сидел верхом на драконе без седла и страховки: одно неосторожное движение, и можно проститься если не с жизнью, то с будущим.

– Да.

Энн сама сейчас походила на зверя – не хищник, но лань, вскинувшая голову на звуки охоты. Выжидающая, настороженная, она понизила голос.

– И что, ты готов пойти к моему дядюшке, чтобы просить моей руки?

Это было бы унизительно. Малькольм почти не сомневался, что ему откажут, слишком много на то имелось причин. Главная – он не особо умел просить, унижаться, кланяться в ноги. К сожалению, дядюшка Энн очень любил, когда перед ним преклонялись.

– Если ты считаешь это необходимым, – Малькольм предпочёл ответить уклончиво, оставить лазейку.

– Считаю, – отрезала Энн.

– Значит, да. Я готов завтра же утром постучаться в дверь твоего дома и сделать всё возможное, чтобы твой дядюшка позволил связать наши жизни, – он вновь взял её за руки, сжал осторожно, но крепко. – Ты важна для меня, Энн. Больше, чем тебе может казаться.

Последние слова наконец-то заставили её улыбнуться.

– Завтра не обязательно. Хотя, признаюсь, я буду с нетерпением ждать того дня, когда дядя позовёт меня, чтобы рассказать о твоём предложении. О предложении, которое я с удовольствием приму.

И Энн подмигнула ему, словно только что не рассматривала под невидимой лупой. Лань опять ускользнула – Малькольм остался наедине с хитрой куницей.

Если Энн можно было сравнить с мелким хищным зверьком, то её дядюшка был тем самым драконом, который мог бы сниться Малькольму в кошмарах. Охочий до золота и лести, считавший положение в обществе определяющим будущее, он свысока смотрел на каждого, кто хоть малость уступал ему в титуле. Малькольм, будучи сыном сквайра, мог на взгляд даже не рассчитывать.

Идти к этому человеку и просить руки его единственной подопечной, было страшно. Конечно, Малькольм бы ни за что не признался, что подобное чувство поселилось в его душе, но оно там было. Скрывалось, ныло, заставляло сердце сжиматься, пока сам Малькольм, гордо вскинув подбородок, стучал в дверь имения, ежегодные расходы на содержание которого превышали его доход в добрую сотню раз.

– Мистер Робсон? – на пороге стоял дворецкий Бёртон, чопорный старикашка, относившийся к Малькольму не лучше, чем к грязи под своими ногами.

Малькольм улыбнулся ему, как старому другу.

– Бёртон, старина! Как поживаешь? – он панибратски похлопал дворецкого по плечу, только чтобы увидеть, как тот попытается сохранить невозмутимое выражение лица, испытывая при этом невероятное отвращение. – Выглядишь, должен признаться, не очень. Тебе бы взять отпуск, отдохнуть на водах…

– Спасибо за участие, мистер Робсон, я чувствую себя превосходно. Если вы пришли, чтобы поинтересоваться моим самочувствием, то можете быть покойны. В дом, к сожалению, пригласить не смогу…

– А ведь как раз об этом я и хотел тебя попросить! Не мог бы ты сообщить лорду Пембруку, что мне необходимо увидеть его по жизненно важному вопросу.

– Боюсь, что нет, мистер Робсон. Если, конечно, вам не было заранее назначено, в чём я, если мне позволено об этом судить, сильно сомневаюсь.

– И как же я могу назначить встречу?

– Если подразумевается встреча по деловому вопросу, то вам следует обратиться к секретарю лорда Пембрука. Однако сейчас он также занят. Чтобы побеседовать с ним, обозначьте удобное время для аудиенции и цели вашего визита в письменном виде. Если ваше предложение или, скорее, просьба его заинтересуют, он назначит вам встречу, о чём обязательно уведомит не ранее, чем за неделю до предполагаемой даты.