– Если то, что она делала до сих пор, называется поиском жениха, то я – старая карга.

– Каковой вы, конечно, не являетесь, – не преминул согласиться Уильям.

Герцогиня Сазерленд хмыкнула.

– Не думай, что такая откровенная лесть заставит меня не заметить, как минуту назад ты опять назвал меня тетушкой. Вторая оплошность, а ты только приехал в Лондон.

«Вторая ли?» – подумал Уильям, вновь бросив взгляд на мисс Харрингтон. Для женщины, которую редко приглашали на танец, она двигалась прекрасно.

– Сегодня мисс Харрингтон словно подменили, – проговорила герцогиня. – Да и тебя тоже: мне показалось или я видела вас двоих среди танцующих?

– Всего раз. – Уильям постарался произнести это как можно более равнодушно. – Должен ведь и я хоть иногда развлекаться.

– Не морочьте мне голову, юноша. Если бы ты хотел развлечься, то закружил бы с какой-нибудь из девиц Шиптон – старшая, если не ошибаюсь, оказывала тебе недвусмысленные знаки внимания. Но ты станцевал с самой скандальной особой в этой комнате. Я бы подумала, что ты влюбился, если бы вы не были знакомы всего пару часов.

– Не верите в любовь с первого взгляда?

– Так же, как и в зубную фею, – герцогиня пренебрежительно отмахнулась. – Не пытайся заговорить меня. Я знаю тебя с младых лет, и даже в пятнадцать ты был весьма рассудительным мальчиком. Ни за что не поверю, что какая-то женщина, даже весьма экстраординарная, смогла очаровать тебя в столь короткие сроки. А потому выкладывай.

– Что выкладывать?

Он поторопился с вопросом и сам это понял. Слова прозвучали неискренне, голос – неестественно. Герцогиня вскинула бровь, молчаливо интересуясь: «Ты же не думаешь, что я поверю в настолько плохую игру?»

Пришлось признать поражение.

– А если я скажу, что это не моя тайна?

Бровь герцогини приподнялась еще на миллиметр.

– А если ограничусь фразой о том, что мы с мисс Харрингтон заключили безобидное взаимовыгодное соглашение? Которое подразумевает некоторые… – Уильям несколько раз щелкнул пальцами, подбирая слова, – …проявления внимания с моей и с ее стороны?

– Вы договорились притвориться влюбленными.

«Чертова проницательная старуха!» – редкое оскорбление в его голове звучало со столь искренним восхищением.

– Не нужно так удивляться: вы далеко не первые. Я лично знала несколько пар, прибегавших к таким уловкам. Что не удивительно: подобного рода сюжеты весьма популярны в литературе определенного толка.

– Мне это известно. – Уильям вздохнул. – Мисс Харрингтон почерпнула свою идею именно оттуда.

– Вот как? Не ожидала, что она интересуется романтическими историями. – Герцогиня задумчиво покачала головой. – А ты не спрашивал, чем закончилась книга, в которой она это вычитала?

К своему сожалению, спрашивал.

– Свадьбой. Но прежде, чем вы начнете тренироваться в остроумии, позвольте уверить вас: нам с мисс Харрингтон подобный исход не грозит.

Уильям не испытывал к своей фальшивой невесте пылких чувств – герцогиня Сазерленд была права, они не возникают так скоро. Однако мисс Харрингтон вызывала у него почтение: верностью себе и своим интересам, потрясающей честностью и смелостью признавать собственные ошибки. Поэтому, пускай Уильям в минуту слабости и подумал о том, чтобы предать их соглашение, в действительности он подобного не сделал. Вместо этого утром следующего дня он появился на пороге особняка, который лорд Пембрук арендовал в столице, одетый с иголочки и готовый вынести общение и с дядей, и с матушкой, и с любым другим родственником своей мнимой возлюбленной.

Однако этого не случилось ни в первый визит, ни в десяток последующих. Как оказалось, вдовствующая баронесса Пембрук редко покидала свои покои на втором этаже – ей вечно нездоровилось, о чем мисс Харрингтон вновь и вновь сообщала устало и с сожалением. Не сразу, но Уильям выяснил, что ее мать стала отшельницей, овдовев: она прекратила посещать приемы, даже не сопровождала дочь, отдав ту в ведение компаньонки, мисс Джинджер О’Донахью. Именно она присматривала за мисс Харрингтон, не позволяя вдруг заинтересовавшимся ею аристократам заступить за черту дозволенного.