Звон и вибрация раскололи сознание на две части, тут же поссорившиеся друг с другом.

Эй! Тебе захотелось красоты и уюта? Тебя не устраивает жестяное ведро? Ты думаешь, что гораздо приятнее было бы, если бы тебе на голову упала прекрасная греческая ваза с изображением фрагментов из древних мифов? Глупец! Представь, сколько бы тогда было черепков. От рукотворного великолепия, пережившего множество поколений людей, и от неразумной, сотворенной природой головы, которая не ценит свой и без того короткий век. А тут – оба практически здоровы и отделались лишь непродолжительным звоном в ушах и покореженных ушках. И, чувствуешь, после хорошенькой встряски все встало на свои места, и ты наконец-то осознал, как никчемна и глупа твоя жизнь, и пора бы исправиться, взяться за ум.

Ну, довольно! Довольно! Ты, зануда, тоже ведь из того мира, который хочется покинуть. А ты помнишь, как было хорошо, когда ее руки касались волос? А помнишь, она чуть не плакала, когда увидела меня подонком? Она не поверила в это. Потому и пришла. Я не думал, что она останется и полночи пронянчится со мной. А я все говорил и говорил, потому что боялся: если я замолчу, она встанет и уйдет. Я не мог ее отпустить. А когда она заснула, убаюканная моей пустой болтовней, я бережно уложил ее и даже закутал одеялом. Ты не представляешь, какое это блаженство – доброта и ласка. Нет, не та ласка, к которой ты привык.

Ха-ха! Ты ли это?

Конечно, я! Кто же еще? Будто ты не знаешь. Дурак! Ничего ты не понимаешь. Я хочу быть с ней.

Боже мой! Вот так новость! Ты считаешь, она единственная, с кем ты когда-либо хотел быть? Мой жаркий мальчик, ты все также мил и циничен, а говоришь о какой-то новой жизни. Не ты ли в самое первое свидание наплевал в романтическую душу этой наивной, доверчивой девочки?

Почему я самому себе должен объяснять? Рядом с ней я сам становился романтичным идиотом. Знаешь, в какой-то мере это казалось даже приятным. Но ты представь меня вдохновенно бродящим по таинственным ночным улицам и украдкой целующимся среди кустиков с благоухающими цветочками.

Хватит! Хватит! Не то меня стошнит. И ты, конечно же, поспешил открыть ей свою истинную сущность? Это стало для нее жутким ударом. Она едва не разревелась. Ты заметил?

Она едва не дала мне по морде… Почему я задумываюсь сейчас? Почему я никогда не думал раньше? Она ведь, действительно, не единственная. Почему мне, цинику и подонку, было так приятно, когда меня гладили по головке, словно маленького мальчика? Почему мне снова хочется увидеться с ней?

До чего же все-таки странные эффекты дает падение на голову ржавого жестяного ведра!

Первое запланированное свидание, как и положено, решили начать с прогулки, а дальше – видно будет.

– Мне надо Чоне пару слов сказать. Дойдем, а? – прозвучали первые романтические признания, и прогулка получилась отменная: через пустырь и узкую полосу деревьев, до склада.

Наверное, Ане стоило остаться снаружи, скромно постоять где-нибудь в сторонке, подперев стенку, но Богдан, не задержавшись у дверей, потащил ее в «свою берлогу», лихо схватил что-то с полки, она не успела разглядеть.

– Я сейчас. Ты подожди здесь.

Он, как и обещал, вернулся быстро. Аня сидела на столе. Он снял с гвоздика клетчатую рубашку, надел поверх футболки и подошел к ней.

– Я готов.

Но к чему он был готов, так и осталось невыясненным, потому как, спрыгивая со стола, Аня не очень-то рассчитала траекторию полета и точку приземления. Неожиданно для себя она попала точно в его объятия и… Слово за слово, точнее, поцелуй за поцелуй… В общем, зря он надевал рубашку.