– А это – Богданова берлога. Вот он обрадуется! – Чоня распахнул дверь.

Лесик, пролезший вперед, присвистнул.

– Облом! Он в отключке.

Богдан, раскинувшись, лежал на куче разноцветных одеял, и в его позе, в тяжелом дыхании читалось что-то тревожное, неестественное.

Какое-то время они втроем бессмысленно пялились на лежащего, словно видели его в первый раз. Потом Чоня склонился, словно заботливая мамаша, внимательно вгляделся в напряженное во сне лицо и тихонько ткнул кулаком в плечо.

– Это надолго, – констатировал он.

Но словно нарочно, в пику его словам, Богдан открыл глаза, обвел всех мутным взглядом. Казалось, он не узнает никого, да и вообще не понимает, где находится и что с ним.

Ане стало неприятно и стыдно, будто она подсматривала за кем-то, а Богдан все с тем же отсутствующим видом сел. Быстрый, осмысленный взгляд блеснул на мгновенье, и тут же Аня почувствовала, как уверенная рука сжала ее запястье.

– Иди сюда!

Она попыталась вырваться, отпрянула, но он с силой потянул ее к себе. Аня потеряла равновесие, плюхнулась на колени и ткнулась губами ему в плечо. Великолепная сцена! А он мрачно и равнодушно, чуть морщась, бросил Чоне и Лёсику:

– А вам чего здесь надо?

Аня вскипела, захотелось вскочить и крикнуть что-то резкое и обидное. И пусть он уберет свои лапы!

А он уже вовсе и не держал ее и, словно специально угадав момент, когда она вот-вот стремительно распрямиться, твердо попросил, скорее даже приказал:

– Сходи – запри дверь!

Аня с досады чуть не села назад. Получилось так, будто она, сломя голову, ринулась исполнять его желание.

– Зачем? – возмущенно воскликнула она.

– Чтобы еще кто-нибудь не влез.

Богдан плотнее закутался в одеяло, и только сейчас Аня заметила, что его бьет дрожь. Мгновенно пожалев и простив, она дошла до двери, повернула ключ в замке, и кто-то с той стороны, легкомысленно уступив ей последний момент, вдруг, опомнившись, торопливо дернул ручку.

– Не открывай!

Лёсик и Чоня еще стояли под дверью, словно послушные джины, испарившиеся по первому требованию, они теперь не знали куда идти и в раздумье толкались на пороге. Между ними, демонстративно не замечания никого и ничего вокруг (что ей за дело до жалких деталей интерьера, сиротливо темнеющих в полумраке), проплыла девушка и уверенно взялась за дверную ручку.

– Опоздала, хорошая моя, – сочувственно протянул Чоня. – Богдан занят.

– Неужели? – девушка насмешливо сощурила глаза.

– Девочка у него, – злорадно уточнил Лёсик.

– Что?

– С девушкой он, – подтвердил Чоня. – Я же предупреждал тебя, Лолочка. Ну, что ты в него вцепилась? Идем лучше со мной! – Чоня попытался обнять девушку, но та брезгливо передернула плечами, сбросила его руку.

– Да пошел ты!

Богдан, все еще кутаясь в одеяло, застегнул куртку по самый подбородок. Он с трудом сдерживал одолевающую его дрожь. Аня присела на краешек стоящего возле многочисленных пустых стеллажей письменного стола.

– Слушай, там где-то вода была.

Аня без особого желания отнесла ему стоявший на столе стакан и сразу отвернулась, снова направилась к столу, а, подойдя, обнаружила на нем, прежде прятавшийся за стаканом, прозрачный пузырек с таблетками.

– Что это?

Богдан, не глядя, равнодушно бросил:

– Попробуй.

Аня взяла пузырек, открыла, достала белый кружок.

– Терпеть не могу лекарства.

Он посмотрел с интересом, и она подумала, сейчас скажет что-нибудь о ее последнем, брезгливом замечании, но он насмешливо дернул углом рта и произнес:

– Что ты там прячешься? Боишься?

– Аня возмущенно хмыкнула

– Да иди сюда. Не трону я тебя. Думаешь, у меня и мыслей только, как с тобой переспать?