Между нами повисает тяжелое молчание, когда большая ладонь Мадса накрывает мою.

Он прочищает горло.

– Твои волосы красиво выглядят.

Свободной рукой я касаюсь замысловатой косы, которую заплела Ма.

– Спасибо.

Мадс быстро отводит взгляд, пожевывая губу. Глубоко вздохнув, он снова поворачивается ко мне, в его лице что-то изменилось, но я не могу определить, что именно.

– Я беспокоился о тебе, – тихо говорит он, наклоняясь ближе. От его близости по моей коже пробегает теплая дрожь. – Веснушка, – говорит он, глядя мне в глаза, – что-то происходит. Я же вижу. Что случилось?

Я отрицательно качаю головой.

– Ничего, – это неправда, но я не знаю, как все объяснить. Не пока я ощущаю жар его ладони, лежащей поверх моей. Давление и страх этого дня, еще живущие в моей груди, – из-за всего этого мне трудно подобрать слова. Он хмурит брови. Его это не убедило.

– Ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной, правда? – говорит он. – Если тебя что-то беспокоит.

– Я знаю, Мадс, – мне удается улыбнуться ему.

– Послушай, – он берет мою руку. – Засуха закончилась. Мы заслужили благословение от бардов. Будущее не так мрачно, как кажется.

Он делает паузу, и я пытаюсь впитать его надежду. Ощущение безопасности от ощущения его руки, сжимающей мою. В его глазах появляется легкость, которой не коснулись ни отчаяние, ни болезнь, ни смерть. Я жажду увидеть в них свое отражение – но не могу, как ни стараюсь.

– Имей хоть немного веры, Веснушка, – безумная улыбка, кончики его мозолистых пальцев дотрагиваются до моего подбородка, когда он наклоняется ближе.

Его теплое дыхание касается моих губ, и мое сердце бьется так же быстро, как и бегут мысли. Кончик его носа соприкасается с моим. Его губы находят мою щеку. Это не так уж неприятно.

Возможно, этого недостаточно. Я поворачиваюсь к нему, и наши губы встречаются. На мгновение мне кажется, что валун начал быстро вращаться, и мои руки тянутся к его шее. Я не уверена, чувствую ли я это потому, что целуюсь с Мадсом, или потому, что меня вообще целуют. Я почти уверена, что делаю все неправильно. Я осторожно открываю рот.

Мадс резко вздыхает, и морщинка на его лбу снова появляется, когда он отодвигается назад. Ночной воздух внезапно становится немного холоднее, выветривая тепло его губ, и мои глаза широко открываются от удивления.

– Что? – я хмурюсь, но в глубине души чувствую страх, не понял ли он вдруг, что я не стою того, чтобы обращать на меня внимание, что все правы и он должен держаться от меня подальше.

Я этого не хочу. Мне нравится, когда он рядом. Он важен для меня, даже если я не совсем уверена в своих чувствах к нему.

Мои руки опускаются, мысли дико мечутся. Я прижимаю колени к груди, словно создавая барьер между нами.

Мадс качает головой.

– Я хочу сделать все правильно. Не торопиться. С доверием. Ты слишком важна для меня.

Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Я расстроена не из-за Мадса. Не совсем.

– Все в порядке, – отвечаю я, избавляя его, как я надеюсь, от необходимости поддержать меня улыбкой, – ты тоже важен для меня.

– Тогда что же происходит на самом деле?

Сегодня я уже солгала Фионе. И маме тоже. Возможно, действительно пришло время довериться кому-то. А кто может быть лучше Мадса?

– Я… – я с трудом сглатываю. – Может, и так… – Его глаза темнеют от беспокойства. – Сегодня я попросила бардов об одолжении. Вылечить меня. – Заканчиваю я быстро.

– Ты серьезно?

Когда я молчу, он хмурится еще сильнее. Я только однажды призналась Мадсу в своих страхах – в ту ночь, когда он впервые поцеловал меня. Он уверял меня, что я все выдумываю, что болезнь никогда больше не коснется ни меня, ни моей семьи. Что он никогда не позволит этому случиться.