А я в более поздние свои годы удивлялась тому, что наша семья в некоторых географических точках Урала жила дважды: в том же Непряхино, на Ленинском прииске, в Миассе. И меня то в одном случае, то в другом «не было ещё на свете», а мои братцы уже были.

Когда рождался Женька, мой папка устраивался на работу на Ленинском прииске. Что-то в Баландино у него не заладилось. Возможно, объект работы был не по зубам. Разработка мрамора в карьере – это не ставшая привычной золотодобыча. Отец мой был практиком, не имел глубоких специальных знаний и всю науку горной профессии постигал на деле. Мама приспосабливалась к этим переменам. Работала с перерывами то учительницей младших классов в школе, то воспитательницей в детских садах…

Через год – в 1939 году – переезд в город Миасс. Жили на съёмной квартире. В конце года, а именно 22 декабря, родилась я. Мой отец зафиксировал это событие в своём дневнике такой вот записью: «30 декабря 1939 года. Утро. 10 часов. Чему появлению на сей свет я радовался восемь дней тому назад – привёз домой. Живи и здравствуй, моё поколение!»

Через два месяца, как отмечает папка в своём дневнике, в Миассе начинаются перебои с хлебом, все продукты дорожают. Внешняя причина – начавшаяся в ноябре 1939 года Финская война. В январе на фронт призвали из Вознесенки старшего брата моего отца – дядю Фёдора. И вот очереди за хлебом. Занимать очередь надо с вечера и дежурить всю ночь. Папка в своём дневнике приводит страшноватую подробность: ночью замёрз насмерть мальчишка, посланный матерью с вечера дежурить в очереди. Присел на брёвнышке с устатку в сторонке от очереди, заснул и во сне замёрз! Моего отца перспектива голода пугала. Он уже пережил голод 20-х годов, да и в 30-х с хлебом было туго.

А тут какие-то папкины знакомые поманили его в Северный Казахстан. Там, мол, на шахтах хорошие деньги платят и с продуктами перебоев нет. Отец съездил на разведку в Даниловку (если посмотреть на карту, она расположена чуть в стороне от железной дороги между Кокчетавом и тогдашним Акмолинском, ныне Нурсултаном, столицей Казахстана). Всё правильно: там – лучше жить. Отец договорился с местным начальством об условиях работы, нашёл временную квартиру для семьи, пока не подыщет собственное подходящее жильё.

По натуре мой отец был энергичен и лёгок на подъём.

Выехали 5 апреля налегке, взяв только самое необходимое в ручной клади. Домашний скарб – 323 кг багажа – отправили малой скоростью. Однако на сей раз дорога оказалась мучительной. Не было билетов, их удалось купить каким-то левым путём через билетного спекулянта. Билеты в восьмой вагон, а сели с превеликим трудом в шестой. До Челябинска ехали стоя в переполненном общем вагоне. Только маме со мной трёхмесячной уступили сидячее место.

Через сутки, к вечеру, прибыли на станцию Ельтай. До Даниловки 15 километров. Квартира для ночёвки, о которой отец договорился заранее в марте, оказалась наполовину залита водой весенним половодьем. Отец нашёл хату на краю посёлка, в ней переночевали.

Утром отец пешком (15 км!) отправился в Даниловку. Сразу пошёл в горное управление, а там – ни директора, ни главного инженера. Никто не в курсе о его договорённостях получить работу. И квартира, которую отец наметил заранее для семьи, оказалась занятой. Отец купил за 1300 рублей землянку в сосновом лесу, на краю посёлка в двух километрах от места работы, но ему было не привыкать к большим расстояниям, он уже изрядно помотался на прежних горных работах.

Наконец и с начальством договорился. Ему дали две подводы для перевозки семьи и багажа со станции. 8 апреля в 11 часов ночи прибыли на место жительства.