Нутром чувствовал, что нельзя было её оставлять. Ведь я нашёл её почти сразу. Дыра в груди заросла, но фантомная боль постоянно напоминала мне о том, что я был чертовски прав. Я своими руками выписал себе приговор. А Снежок взяла на себя роль палача. Сначала было рванул за ней в Крым, но что-то остановило меня. Хотел понаблюдать со стороны, не вмешиваясь. Думал, переболит, перегорит. Но не переболело. Я уже сбился со счёта, сколько раз отговаривал себя от того, чтобы не кинуться за ней.
Каждую ночь засыпал, видя перед собой её. Бурлящий океан в её глазах, робкую улыбку. Дрожащие руки, что держали пушку, целясь мне в грудь.
Простил ли я её? Возможно. Это даже для меня загадка. Мне до боли хотелось наказать строптивицу, и тут же зализывать её раны.
- Не желаете выпить? - Нежный голосок бортпроводницы цепляет мои мысли, выдёргивая меня из клокочущего потока.
- Водки мне принеси. - Отворачиваюсь к иллюминатору и, не глядя свожу концы ремней. - Без закуски.
Слышу глухой стук каблуков и закрываю глаза. Самолёт разгоняется и отрывается от земли, а я не прекращаю выстукивать пальцами дробь по подлокотнику. Перелёт будет чертовски долгим. Потому что заснуть я вряд ли смогу.
- Прошу. - Передо мной опускаются тонкие руки с подносом, на котором возвышается толстобокий трёхсотграммовый графин с водкой и такая же рюмка. Ставит на столик почти бесшумно.
Девчонка, кажется, понимает, что я не в духе, и быстро ретируется, прячась в своём отсеке.
Торопливо наливаю себе успокоительное, и выпиваю. Но ни черта не успокаиваюсь.
Я найду Агату... не впервые. Найду и заберу себе. Снова. Чего бы мне это не стоило. Она не сможет жить той жизнью, которая была до меня. Это моя вина? Да.
Но я найду её и скрою ото всех так, что даже черт не сыщет. Даже если она снова будет против. Лишь бы найти её целой и невредимой.

***

Я потеряла счёт времени. Комната, где я находилась не была оборудована даже окном. Поэтому мне казалось, что ночь длится вечно. Лишь кровать и совмещенный санузел с холодным унитазом без крышки. Вместо привычной ванной или хотя бы душевой кабины, здесь располагался низкий поддон, а из стены торчала подрезанная душевая лейка. Даже без шланга. Ни тебе занавески, ни коврика на бетонном полу. Даже дверь между комнатами отсутствовала.
Мне всегда было холодно. Тонкий пододеяльник служил мне неким подобием укрытия и тепла. Но это не спасало. Единственное, что могло меня согреть здесь — это вода. Я залезала под горячие струи прозрачного потока, и стуча зубами, согревалась. Впивалась пальцами в мокрые стены и медленно сходила с ума.
Хесус Местре Альварес.
Таким ли я его себе представляла? Совершенно другим. В моем сознании стоял образ сухотощего мужчины неопределенного возраста. Я представляла немного вьющиеся черные волосы и выдающийся нос. Выпирающий кадык. Почему? Понятия не имею. На деле же это оказался полноватый и полулысый, неприятный тип с сальным взглядом и вспотевшим лбом. Смотря на меня он постоянно облизывал толстые губы и скрёб пальцами старое покрывало.
Он не тронул меня. Но ничего и не рассказал. Лишь пояснил, что я буду находиться какое-то время здесь. Что меня никто не тронет. И чтобы я молчала. Никого не раздражала и не провоцировала своими бесполезными криками о помощи.
На этом всё.
И я молчу. Тихо отбиваю дробь зубами, стараясь согреться и кутаюсь в потрёпанную простынь. Лишь бы меня никто не трогал.
Мне приносят еду два раза в день. Тогда я понимаю, что наступило утро. Либо вечер.
На ощупь смазываю гематому на лице принесённой мне мазью в первый же день.