Я помотал головой, неожиданно навалилась тошнота, прогнавшая трусливые мысли. Наверняка это какой-нибудь заброшенный склеп – как-никак, кладбищу больше четырехсот лет. Снизу раздались голоса, и показался свет яркого светодиодного фонарика.

– Ты где там? Не бойся! – дружелюбно, без подначки проворковала Монт. Лестницы в дыре не было, но высота была не больше полутора метров.

– А как мы отсюда выберемся? – подняться на руках у меня бы не вышло.

– Есть другой выход, – раздалось снизу. Компания двинулась вглубь, и я поторопился последовать за ними.

Прыжок вышел неудачным. Я сгруппировался, вдохнул воздуха и шагнул вперед, но зацепился за край, чуть не перевернулся и в итоге шлепнулся на задницу в влажную грязь. Передо мной в узком тоннеле прыгал огонек фонарика, удаляясь с каждой секундой, маня за собой, словно вилл-о-висп. Я поторопился вскочить на ноги и побежал за светом, несколько раз спотыкаясь о торчащие корни.

Нагнав компанию, я замедлил шаг. Монт пропустила Огра и Бокасса вперед и повисла у меня на руке. Кажется, моя жена так не делала с самого медового месяца. Парни шли впереди, согнувшись почти пополам. Почему-то мне в голову пришло, что им было бы удобнее ползти.

– А что это за тоннели? – спросил я, чтобы прервать молчание.

Ответил Огр:

– Для труповозов. Когда Альбрехт решил складывать зараженное мясо здесь, им пришлось прокопать тоннели, чтобы не оскорблять взоры благородных господ, – речь перемежалась недовольным шипением, словно это кощунственное действие оскорбляло лично Огра.

– Какой Альбрехт? – растерянно спросил я.

– Пятый. Герцог местный. Муж Анны Австрийской. Какая была красавица, – мечтательно произнес гот, – Какая целеустремленная. Жаль, что ее больше нет. Ей бы с нами понравилось…

Путь был долгим. Тоннель петлял, иногда на пути встречались ответвления, то шире, то у́же, некоторые были размером с барсучью нору, не больше. Монотонный бубнеж Огра навевал сон. Давно я так не напивался – ноги заплетались, свет фонарика двоился в глазах. Взглянув на спину Бокасса, я прыснул со смеху.

– Ты чего? – спросила Монт.

– Он надел пиджак задом наперед. У него пуговицы на спине, – давясь от смеха, пояснил я.

Под ногами временами появлялись лужи грунтовых вод, сверху тоже капало.

В какой-то момент фонарик погас, и мы прошли в полной темноте добрые метров пятьдесят. Если бы Монт не держала меня за руку, я бы точно свернул себе шею.

– Огр, включи свет, Бенни ничего не видно.

Тот спохватился, и фонарик снова зажегся. Наконец, после получаса, а может, и часа пути, мы оказались перед деревянными воротами. Даже алкоголь в крови не смог заглушить чувство дискомфорта, которое я испытал при виде этих врат в преисподнюю. Толстые, поросшие бледными грибами бревна казалось холстом какого-то безумного декоратора. Перекладина по центру была усеяна черепами. Желтые, серые, черные от мха и гнили, они скалились в беззвучном крике, а лобную кость каждого из них пронзало несколько крупных ржавых гвоздей.

– Ч-ч-что это? – неожиданно для себя я начал заикаться.

– Суеверия. Это не работает, – безразлично бросил на ходу Огр, распахивая врата. Тоннель резко расширился, ушел куда-то вниз. Никаких ступенек не было, держаться на скользкой сырой земле оказалось непросто. При каждом шаге я с усилием тормозил, чтобы не съехать на заднице по этой подземной горке. Мои сиськи тряслись от быстрой ходьбы, и я мысленно молился, чтобы Монт ничего не увидела в этой темноте. В определенный момент тоннель превратился в наклонную пещеру. B глубине шуршали невидимые крылья, повсюду раздавалось чье-то дыхание, и я затылком чувствовал, как цепкие взгляды следовали за моим силуэтом, а плоские носы дегустировали мой запах. Стало неуютно, фантазия придавала теням очертания страшных бесформенных созданий, хищно рыщущих в темноте. Я почти не удивился, когда в свете фонарика мелькнуло что-то живое, бледное, покрытое иглами. Попав в лучи, оно беспокойно заворочалось и поспешило прочь.