Решительно опёрся на неё, встал.

– Ну, а если не хватает кое-кому профессионализма и… – Вздохнул. – Ну, не будем о грустном! – Лукаво взглянул в лицо Саломее. – Значит, детонька, с таким вот, прекрасным библейским именем, – вам и придётся решать сию головоломку! Да – а! – Усмехнулся своим мыслям.

– В Сибири, в 1947 году, – стал рассказывать Константин Григорьевич, – только начинал молодым следователем. И было у меня первое, весьма странное уголовное дело, вернее несколько, объединённых в одно. Серия, одним словом. В те времена термины «серия», «серийный убийца» не использовался. Серийных убийц в Советском Союзе не было, да и быть не могло, по определению. Время послевоенное, казалось, война окончена, живи, да радуйся! Сами понимаете, советская пропаганда, не то, что теперь. Я каждый день покупаю свежие газеты. А вообще, к киоску с прессой подходить неприятно: либо откровенная эротика, либо одни пугающие заголовки о маньяках, насильниках.

Мельчайшие детали убийств смакуются журналистами с таким кровожадным, я бы сказал, маниакальным удовольствием! – Возмущённо покачал седой головой. – Я атеист, Саломея, но знаете, просто обескураживает! Так и хочется назвать журналистов этих, так называемых, – безбожники! Страшно другое. Кто-то получает удовольствие от прочитанного! А для кого-то, готовых к действию, – пожалуйста, инструкция! – Взглянул на неё. – Ой, простите! Отвлёкся. Так вот. – Разложил тонкие пожелтевшие листы. – Новосибирская область, село Куприно. Как я уже сообщил, 1947 год. Стали находить трупы, в основном, жертвами были женщины, тридцати – сорока лет. Весьма зажиточные по тем голодным временам. И что характерно, не были не изнасилованы, не ограблены – положил руки на стол, сцепил пальцы. – Первый удар чем-то тяжёлым сзади. Второй, – смертельный, – тяжёлым и острым вот сюда! – Коснулся середины лба желтоватым указательным пальцем, чуть согнутым в суставе. – Бессмысленные, жестокие убийства! Экспертиза, опять же, точно не установила. Предположили кое-что. Палка, полено.

– Чем пробита кость черепа?

– Штырь, гвоздь. Гадали, в общем! Эксперты в лаборатории старались, работали. Но. Периферия, времена… Да! Нынешние бы технологии. – Аккуратно достал жёлтую фотокарточку. На чуть размытом от времени изображении просматривалась маленькое тёмное пятно на белом лбу молодой женщины, её лицо обрамляли чёрные, густые волосы, уложенные в стиле тех лет. «Перманент».

– Первый труп найден в семи километрах от села, – продолжал бывший «важняк» второй, – в одиннадцати, третий – в двадцати. – Переспросил. – Вам интересны детали?

– Всё! Любая мелочь, подробность! – Подалась вперёд Саломея.

– Вот это разговор! – Оценил. – Жаль только, что вы не из наших!

– Первый труп женщины был обнаружен собственной дочерью. Девочка жила в интернате. Мать её привозила в санях каждую неделю замёрзшее молоко. Знаете, тогда его так хранили, замораживали дисками. Ну, представьте, – показал на стол, где лежала круглая буханка пшеничного хлеба, – где-то, примерно так. Привозила мясо, творог, картошку. Это могли себе позволить не все, поверьте. Так вот. Дочь ждёт. Вечереет, а матери всё нет. Ну и пошла, встречать её. Встретила. Та лежала в санях. Во лбу крошечное отверстие. Всё оказалось на месте: вещи, продукты, а сама… Думали вначале, – пуля. Сброда после войны моталось немало всякого. Банды… Верите? Мы, тогдашние опера, полуголодные, спали в отделении прямо в одежде несколько суток. Задумался. Неожиданно: – Давайте прервёмся? Сделаем небольшую паузу! Согласны?

– Ой, – воскликнула Саломея, – простите меня. Какая эгоистка! Вам отдыхать надо, а я…