Матвей знаком показал всем не приближаться и махнул, чтобы освободили проход. Наталья тянула его за руку и умоляла:

– Матвей, не нужно, не трогай его!

Но Матвей казалось, не обратил на ее крик внимания. И Влад увел сопротивляющуюся Наталью и Настю подальше от опасности, на улицу.

Матвей аккуратно положил снаряд на валявшуюся на полу подушку, наверняка занесенную из другой квартиры, потому что в их ничего не осталось.

Он медленно пошел по ступенькам вниз, сосредотачиваясь на счете: раз, два, три…тридцать восемь…, отвлекал себя, чтобы не думать с какой опасной находкой он идет.

Влад заранее отвел людей от подъезда, он стоял, крепко прижимая Наталью к себе, иначе могло случиться все что угодно. Наталья, увидев мужа с подушкой, на которой лежал снаряд, рванула к нему, но Влад удержал ее.

Матвей медленно прошел мимо, по его вискам, не смотря на холодный ветер, тек пот. Матвей сделал еще несколько десятков шагов по двору и аккуратно положил снаряд за разрушенной трансформаторной будкой. Обозначил место: доски крест- накрест, красная тряпка.

Когда, наконец, он вернулся, Наталья кинулась к нему. Руки Матвея дрожали, когда он прижимал жену к себе, целовал ее заплаканные щеки и приговаривал:

– Все хорошо, Наташ, ну что ты? Забыла, я в армии служил, знаю, как с оружием обращаться!

А она гладила его по лицу и, всхлипывая, выговаривала:

– Дурак! Сумасшедший дурак!

Матвей просиял:

– Но ты меня любишь!

– Люблю! И не собираюсь с тобой расставаться ближайшие пятьдесят лет!

– Ого! Ну, если моя женушка так решила – постараюсь остаться в живых! – засмеялся Матвей.

Но вскоре опустил голову, потому как вспомнил, что от их квартиры не осталось ничего, даже балкон рухнул, и окна черными, опаленными глазами смотрели на студеную улицу. И у обоих возникла мысль – неужели опять в подвал? Где теперь им жить? Маша, Наташа, Коля и приемные Пашка, и Ириска прижимались к ним и ждали, что они скажут.

Влад только мельком осмотрел родительскую квартиру – она тоже выгорела дотла, но стены и межкомнатные перегородки оставались целыми.

Каждый из них встречался со своей новой реальностью по- разному: кто плакал, кто тихо стоял, не в силах произнести ни слова. Насте повезло больше всех – видимо у нее в квартире размещались националисты из Азова, она заметила под ногами оторвавшийся с их формы шеврон.

Сюда не прилетали снаряды, ее квартира стала точкой размещения снайперов, которые непрерывно, в течение трех недель обстреливали их, но уроды успели унести ноги до прихода подразделений российской армии.

Поэтому сегодня утром, она пробралась к себе в квартиру и собрала крупу и макароны. Утром.… Теперь Насте казалось, что утро было бесконечно далеко. И свой день рождения пятнадцатого марта две тысячи двадцать второго года она не забудет никогда! Ей подарили самый драгоценный подарок- освобождение.

Настя перебирала вещи, валявшиеся на полу и, не заметила, как в квартиру вошел Влад.

– Настя!

Она вздрогнула. Влад подошел к ней близко- близко и взял за руку:

– Настя, собери вещи, которые понадобятся в дороге, мы уезжаем.

– Куда? Я не хочу! – Настя замотала головой и опять заплакала. Ей не хотелось уезжать из родного города, пусть он разрушен, пусть выгорел, пусть на улицах, совсем недалеко от них шли бои и взрывались снаряды. Она не хотела! Не могла!

Влад не отпускал ее руки:

– Настя, я не оставлю тебя одну.

Настя резко выдернула руку из его ладоней, конечно! Он хочет обратно, в Москву, к своей Ксюше! А она – обуза, никто!

– Настя, я все понимаю, это очень резкие изменения. Но я помогу тебе во всем.

Настя отвернулась от Влада, и уставилась в окно, перебирая шифоновый шарфик, который она носила весной, когда тепло – идешь по асфальту, каблучки стучат, на груди красуется зеленый бант из шарфика, а парни оглядываются вслед, спрашивают, как ее зовут. И воздух пропитан запахом желтых и белых акаций, запахом весны.