Я подумал, сказал в нерешительности:

– Может, не привлечёт, а может и привлечь. Тогда лучше вам стать официальным партнером. Со стороны будет, что вкладываете средства как бы в свое дело.

Он сказал жарко:

– Да-да, спасибо!.. Мне достаточно одного процента или одной акции. Дело же не в прибыли, но для проверяющих органов важно именно участие. Спасибо, что поверили!..

Я сказал сварливо:

– Да просто вы пришли в нужный момент. Мы в самом деле уперлись в сложные вопросы.

Он улыбнулся, у меня мелькнула догадка, что отслеживает наши действия и в самом деле сегодня не просто мимо шел, но это неважно, явился и предлагает именно то, из-за нехватки чего пришлось бы раскрывать карты перед теми, перед которыми все равно придётся, но пусть это будет чуть позже.

– Финансирование, – сказал он, – моя проблема. Сингуляры все видят, но, как боги, не вмешиваются, а мои юристы знают, как провести всё так, что комар носа не подточит. В моих хранилищах двадцать экзаватт мощностей, на первый раз хватит?

Я отшатнулся в кресле.

– Свят-свят!.. Нам этого даже не знаю на сколько!

– Берите, – сказал он, – Заполнено под крышу, хранить негде. Так изголодались в прошлые годы, что теперь, как хомяки, копим и копим.

Я сказал быстро:

– На первом собрании утвердили первым к воскрешению Пушкина, но обещаю, ваши родители… то есть дедушка и бабушка, следующие на очереди!

Он поднялся, вежливо поклонился.

– Спасибо за понимание!

Рукопожатие было таким же крепким и дружеским, но я проследил за ним взглядом и успел заметить, что он сразу же растворился в воздухе, едва переступил порог.

Кольнула лёгкая досада, не распознал цифровую аватару, очень качественная, более реальная, чем многие натуральные люди. Вон даже тяжёлое кресло придвинул к столу, как сделал бы человек его возраста и комплекции.

Возможно, и создана специально для разговора со мной, а в реальности это крепко сбитый бык, жестокий и бесцеремонный, всегда идущий напролом, но со мной такое вызовет отторжение, потому выбрал личину, что вызовет максимальное расположение.

– Хорошо, – сказал я себе тихохонько, – сперва Пушкина, потом выполним пожелание этого донатера.

Изначально, ещё в конце двадцатого века, когда сами были смертными, но видели сверкающий край Эры Бессмертия, уже тогда ощутили вину перед предками, что доживём, а они не смогли.

И с этой виной дотянули до времени продления жизни, потом до нынешнего бессмертия. Сперва стариками, затем омолодились каждый в меру своей дурости, сейчас вот пьём и гуляем, а для них ничего не делали, оправдываясь, что такова жизнь и возможности ещё не созрели.

Но вот время наконец-то сказало бодро: ребята, распахивайте ворота, щасте прибыло! Ваши предки, ближние и далекие, и вообще все-все люди, наконец-то смогут вернуться.

Раньше были только переносчиками жизни из прошлого в будущее, а сейчас станут полноценными участниками жизни и общества, вот обрадуются, да что там обрадуются, это же лучше любого рая!

Дальше мысли начали путаться, я ощутил, что засыпаю, подумал в который раз, что пора избавиться от этой рудиментарной привычки, зачем только и вставили в устав это правило держаться старых обычаев, переосторожничали.

Утром подошел к окну, там вместо Версаля высится воздушно лёгкое, словно дворец королевы эльфов, здание. Высокое, подобно Кельнскому собору, из зелёного мрамора, хотя, конечно, какой сейчас мрамор, с хорошими подъездными путями и тремя площадками для вертолётов между остроконечными шпилями.

Похоже, ГИИ проанализировал за ночь наши пожелания, что-то подправил, что-то изменил, и теперь вот это чудо, как ни крути, но лучше того, что было. Похоже, во сне мы умнее бодрствующих.