– Дора Бушеми живет в колонии? – спросила я, разглядывая через окно пролетающие мимо строения. Одинаковые, состоящие из завернутых в спираль сотни кубов.

Колониями называли модульные высотки, в которых все было типовое. Каждый их них по сути являлся микромиром, в котором была вся необходимая для жизни инфраструктура. Но люди редко замыкались в этом мирке – наоборот старались найти работу в другом месте, чтобы окончательно не рехнуться от ограниченности и отсутствия новых впечатлений. Это не были трущобы, но достаточно дешевое жилье.

– Да. Этаж 20, квартира 13.

Я кивнула, потыкала пальцем в экран, вывела схему этажа и немного ее поизучала. Прокрутила все выходы, постаралась запомнить расположение коридоров, которые в колониях напоминали паука, раскинувшего в разные стороны свои многочисленные ноги. Заметив, чем я занята, Милс спросил осторожно:

– Думаешь, дора Бушеми рванет в бега?

– Маловероятно, – ответила я, и не стала пояснять, что, когда имеешь дело с безумцем, готовым надо быть ко всему. Во-первых, он и сам должен это знать. А во-вторых, конечно, вряд ли у вахтерши за месяц развилась какая-то острая стадия, и она стала опасной. Но и полностью исключать подобного развития событий я бы не стала.

В лифте привычно заложило уши, но дискомфорт ушел сразу же, как только мы вступили на этаж. Как я не прислушивалась, почти ничего не могла уловить: звукоизоляция здесь была отменная. Пористый пружинящий пластик на полу глушил шаги, никаких дурных запахов, все бедненько, но чистенько. Но по мере продвижения, бездна внутри меня ворочалась все более беспокойно. Ничего явного, но предчувствие было самым что ни на есть гадким. Безумия я пока не ощущала, но что-то явно не давало покоя.

Но только мне: напарник разве что не насвистывал. Заложив руки в карманы, он лениво двигался по коридору, изредка вскидывая взгляд, чтобы поглядеть на таблички на дверях.

А у меня уже ходили ходуном руки, да и дыхание сбилось. Но причина для этого все никак не находилась. Я сканировала глазами пространство, прислушивалась и принюхивалась, но не понимала, что же не так.

Милс выцепил глазами нужную квартиру, и спокойно, не выжидая и не готовясь, тут же в нее постучал.

Проем открывшейся двери продемонстрировал нам женщину с видео, а я чуть не взвыла. В нос ударил острый колючий запах яркого застарелого безумия. Он словно впился в мой нос и затек в легкие. Я перестала дышать, но не могла оторвать взгляда от лица доры Бушеми: то, что я чуяла никак не соотносилось с тем, что я видела. На вид она была почти нормальной, ну разве что слегка заторможенной. Такое опытное безумие не может прятаться за столь ровным лицом. Это просто невозможно.

Миллс уже говорил что-то приветственное и даже слегка наклонился к женщине, словно в доверительном движении. Он наверняка видел на своем веку много безумцев, но дора Бушеми на них не походила.

И только тут я поняла, что не так:

– Милс, их двое! – заорала я, шагая внутрь. Но не успела.

Мощная фигура с деликатностью быка выскочила из квартиры. Он снес и женщину, и полицейского и меня заодно. Я вдогонку пнула его по ноге, но беглец даже не покачнулся.

Вжавшись в стену, чтобы не мешать своему напарнику колдовать, я обернулась к нему. А Милс замешкался. И Сеть, путь мощная, добротная и хорошо сплетённая, просто не успела догнать убегающего безумца. Вот тебе и маг с хорошим потенциалом. Я выругалась и рванула в погоню.

– Куда, сумасшедшая! – полетело мне вслед.

Куда-куда, твои косяки исправлять. Помеченный бездной хоть и успел выгадать себе фору, уйти не сможет. Меня вел запах его болезни, стойкий и четкий, не спутаю уже ни с чем. Разные безумцы пахнут по-разному. Именно это меня и сбило с толку. Дора Бушеми и этот бугай были родственниками, и поэтому их болезнь смердела почти одинаково.