– Я не полезу в эту долбаную яму! Я требую немедленно отвезти меня домой!! Я…

Зверь выпрямился во весь свой немаленький рост, и его кулак молниеносно воткнулся в солнечное сплетение болтуна. Тот охнул и скрючился, согнувшись пополам. Великан схватил его за куртку и бросил в колодец. Проделав эту операцию, он обвёл взглядом всех нас:

– Кто ещё хочет обговорить условия работы?

Желающих не оказалось, и учёные начали покорно спрыгивать в жерло колодца.

Швед, куривший поодаль, с другими водилами, что-то рассказывал, похохатывая, но его смех быстро увял, стоило Зверю сказать одну-единственную фразу:

– Швед, полезай сюда.

– Да ты чё? – возмутился лысый, подойдя ближе. – Ты же базарил, типа я чисто пошофёрю – и всё. Базар требует ответа.

– Лезь, кому говорю! – набычившись, процедил Зверь и погладил автоматную рукоять. – Хочешь перетереть?

Не дожидаясь окончания этой интереснейшей сцены, я подошёл к краю колодца, испытывая ощущения, наверное, сходные с чувствами «моржа» перед самым первым погружением в прорубь. Опустившись на корточки, я прыгнул вниз. Лететь было около двух метров. Пол больно ударил по пяткам, и от неожиданности я свалился на бок. Лёжа на полу, я попытался осмотреться и сообразить, куда угодил. Однако меня почти сразу отволокли в сторону, и уже знакомый женский голос раздражённо рыкнул:

– Урод, ты как, хочешь послужить посадочным пятачком?

Вобла оказалась совершенно права: на то место, откуда меня убрали, тут же приземлился раздражённо пыхтящий Швед и смачно сплюнул на пол. Не успел он отойти, как сверху, точно чёртик из коробки, выскочил Зверь, приземлившись так мягко, словно он был пантерой в человеческом обличье. Теперь наша группа, за вычетом водителей, оказалась в полном сборе. Вот только где? Я огляделся.

Ровные зелёные стены сводчатого коридора уходили в обе стороны, исчезая в изумрудном тумане, скрывающем окончание туннеля. Стены, светившиеся слабым гнилостным светом, казались изготовленными из пластика, но на ощупь были омерзительно тёплыми и влажными. Все наши тюки были в беспорядке свалены у стены. Около них с абсолютно потерянным видом стояли Сергей и Юрик. Трое учёных склонились над своим пострадавшим товарищем, шумно выблёвывающим содержимое желудка. Теодор что-то тихо объяснял окружившим его Зверю, Вобле и Круглому. Швед демонстративно держался в некотором отдалении.

Окончив объяснение, Емельянович повернулся к нам и с ноткой торжественности в голосе сказал:

– Добро пожаловать в Бездну, господа.

Едва он произнёс последнее слово, как над нашей головой оглушительно лязгнуло. Дыра в потолке исчезла, скрывшись под огромной металлической крышкой, где было изображено человеческое лицо, оскаленное в безмолвном крике. От потускневшего изображения веяло такой тоской и безнадёжностью, что я ощутил нарастающий страх. Мы оказались отрезаны от внешнего мира в подземелье, которое Теодор Емельянович весьма оптимистично назвал Бездной.

– Хочу вам кое о чём сказать. – Емельянович бросил короткий взгляд на жуткий люк. – С этой минуты характер наших отношений несколько меняется. Отныне я имею полное право распоряжаться жизнью каждого из вас. Любой, отказавшийся выполнить приказ, либо мой, либо моего заместителя, – кивнул он на Зверя, и тот с готовностью обнажил в кровожадной усмешке свои крепкие зубы, – будет сразу застрелен. В качестве альтернативы могу предложить оставить провинившегося в этом лабиринте, а это – именно лабиринт. Поверьте, через очень короткий промежуток времени вы пожалеете, что вас не пристрелили.

Теодор оказался неплохим психологом: высказав всё это, он умолк и некоторое время безмолвствовал, позволив нам переварить порцию полученной информации. Мой мозг предпочёл отпихнуть лишний груз в сторону, оставшись на своих позициях. Ну и ладно, недаром же моя благоверная весьма часто обвиняла меня в твердолобости. Взамен я сумел оценить реакцию остальных. Троица боевиков восприняла речь руководителя абсолютно спокойно, а Швед лишь пожал покатыми плечами. Сергей с Юриком переглянулись и заметно помрачнели. Впрочем, как мне показалось, Сергей уже готовил себя к чему-то эдакому, видимо, предыдущие события намекали на подобный исход. Учёные выглядели ошеломлёнными, а истерик из их группы начал тоненько завывать. Ну и правильно, время было самое подходящее.