Море было теплее, чем вчера. Искупавшись, они вновь, как и вчера, побрели в сторону Ялты. Параллельным курсом с ними шли трое пацанов. Грязные, загорелые, в покрытой пылью одежде, без лоска и побрякушек. Собранные, немногословные.
– Панки, – сказал Том.
– Может – бомжи? – хохотнул Монгол.
– Не. Вон у одного паутина на сумке.
– А чего они такие грязные?
– Я на тебя через месяц посмотрю.
– Панк нот деад, – поздоровался Том, когда они поравнялись.
– И вам не болеть. Пожрать хотите? – сказал один из них.
– Пожрать всегда можно.
– Мы на рынок, там ништяков полно.
Они свернули куда-то от моря и долго шли вдоль зашитой в бетон, похожей на сточную канаву реки, пока не увидели распахнутые ворота рынка.
Панки, не обращая внимания на торговцев, шли куда-то вглубь рынка. Там, в углу за торговыми рядами находился большой сарай. Его широкие двери были гостеприимно распахнуты, внутри зеленела огромная гора блестящих арбузов. Рядом никого не было.
– Это наша столовая! – по-хозяйски сказал один из панков. – Набирай, пацаны.
– Это что, можно бесплатно? – удивился Том, на всякий случай оглядываясь, нет ли сторожей.
– Бери, не парься. Жаль, дыни не завезли.
– Завтра должны подвезти.
– Завтра вряд ли. У них привоз в понедельник.
– У них привоз по-разному.
Пока панки препирались друг с другом, Монгол с Томом выбирали крепкие, тяжелые арбузы, примеривались, давили, стучали. Наконец, взяли один, – здоровенный, с придавленным желтым бочком.
– Бувайте, мужики!
– Панки хой!
Попрощавшись, они сели у речки. Арбуз оказался сочным, нежным, сахарным. Здесь же, выкидывая корки, Том случайно увидел в траве едва початую бутылку бренди.
– О! Смотри, Монгол! Возьмем на вечер.
– Харчуют тут годно, алкоголь бесхозный. Можно до пенсии жить, но надо к Индейцу, – добавил Монгол. – Давай адрес.
– А что думаешь? Может, он реально крезанулся?
– Я ничего не думаю. Приедем – увидим.
Том полез в карман, достал конверт… Точнее то, что от него осталось. Это был смятый обмылок спрессованной бумаги со стершимися углами и бледными остатками типографской краски.
Еще не веря, Том снова полез в карман, но, ничего там больше не найдя, развернул конверт. Письмо было на месте, но адрес…
– Ага, вот. Партенит, улица С-сс… Или Р…
– Дай сюда! – Монгол выхватил конверт, разгладил его в руках.
Адрес было не разобрать.
– Джинсы вчера намокли, когда мы в курзал шли, – виновато сказал Том, – вот он отсырел, и вытерся…
– Вот ты дятел! Мои карманы больше, мои карманы шире! И куда теперь? – Монгол поднес конверт к глазам, посмотрел на свет, сплюнул набок.
– Ты сам говорил: пошли быстрее, пошли быстрее! – взвился Том.
Монгол глянул на расстроенного Тома, смягчился.
– Так, ладно. Давай думать, что делать. Кто знает адрес? Кроме Лелика – никто. Винт этот, может, знает, но где его теперь искать? Лелик на даче. Телефона у него нет. Кто к нему может добраться? Может, Серый?!
– А может – ну его, Индейца этого? – сказал Том. – Смотри, как тут живут. Народ неформальский вообще не парится.
– Ты что? Он же барабанщик! – Монгол сказал это с таким благоговением, будто речь шла о Филе Коллинзе или Ниле Пирте.
– Тогда пошли искать почтамт, – вздохнул Том.
В почтамте было прохладно, пахло дубом и сургучом. Они заказали междугородний звонок.
– Вторая кабинка, соединяю! – объявила оператор. В трубке что-то щелкнуло.
– Алло!? Алло!? – к телефону подошла бабушка Серого.
– Передайте Сереже, чтобы срочно съездил к Лелику и взял адрес Индейца.
– Адрес Индейца… Да, хорошо, я все передам Сергею, – ответила бабушка, – какие нынче имена чудные пошли, молодой человек. Только Сережа взял да и на огород уехал.