От моего вопроса Вера вдруг начинает хохотать. С удивлением смотрю на неё.

– Прости, Лиз, – гладит по моему плечу. – Ты просто не понимаешь, кто такой Дан. Ты и не заметишь, как дашь ему всё, чего бы он ни захотел. Он обладает каким-то гипнотическим даром, безотказно действующим на девушек. Колдун, не иначе. Очнёшься от дурмана уже в его постели.

– Пфф! – фыркаю я. – Да уж, конечно! Я не такая, ты же знаешь.

– А насчёт этого Ильдара... – задумчиво протягивает она. – Возможно, просто типажи у них похожи, вот тебе и показалось, что это один и тот же человек. У Дана нет брата. Все бы знали, если бы был.

– Так что, мне отказаться от его помощи?

– Не вздумай, – категорически качает головой. – Пусть помогает. Просто не ведись на его подкаты. То есть постарайся не вестись.

– Это легко, – усмехаюсь я. – Он мне совсем не нравится.

Вера лукаво прищуривается.

– Прям уж не нравится!.. Тогда тебя надо вносить в Красную книгу как вымирающий вид. Потому что Аверьянов нравится всем!

Теперь хохочу я. Правда, как-то нервно. Прислушиваюсь к себе.

Нравится ли мне Дан? Ну... он весьма эпатажный. И явно обладает яркой индивидуальностью. Но он... такой хам! И бабник. Девушки посылают ему фото своей груди... Фу...

Дан – совершенно точно не моя история.

Телефон в кармане моего пиджака начинает звонить. На экране горит «Давид Русланович». Под внимательным взглядом Веры отвечаю.

– Алло.

– Здравствуй, Лизочка, – говорит мужчина.

– Добрый день, Давид Русланович.

– Мне сообщили об инциденте в офисе, – его голос меняется, становится немного более жёстким. – Я прошу прощения за своего сына. Он перешёл черту.

Хм... Ну конечно, Ильдар – его сын!.. Ангелина Васильевна по струнке перед ним вытягивалась и называла Ильдар Давидович. Совсем несложно было свести дебит с кредитом.

Правда, в нашем детском доме Фридман никогда не появлялся со своими детьми. Да и жену его никто не видел.

– Сейчас я в отъезде, к сожалению, – продолжает мужчина. – Меня не будет до следующей недели. Когда вернусь, жду тебя в своём офисе, будем оформлять тебя на работу. Хорошо, Лизочка?

– Я...

Нерешительно замолкаю. А вот Фридман настойчиво продолжает:

– У Ильдара просто шутки дурацкие. Он уже покаялся и больше тебя не потревожит. Наша с тобой договорённость в силе. Ты сможешь работать и совмещать с учёбой в университете. Оклад будет достойным. А чтобы у тебя были средства, пока не начнёшь работать, заедь к Ангелине Васильевне и получи аванс.

Вера слышит голос Фридмана из довольно громкого динамика моего телефона, и у неё округляются глаза. Пихает меня в плечо и говорит одними губами:

– Соглашайся.

А я не знаю... Но, с другой стороны, меня же ещё не взяли официанткой. Вроде бы глупо отказываться.

– Давид Русланович... – прокашливаюсь, пытаясь вернуть себе голос. – Мы можем отложить этот разговор до Вашего возвращения?

– Конечно. У тебя всё нормально?

– Да... И аванс мне не нужен.

– У тебя есть, на что жить, Лиза? – строго.

– Есть, – вру я.

Пару секунд он молчит, потом, словно смирившись, произносит:

– Хорошо. Позвоню, как только вернусь в город.

– Спасибо.

– Пока не за что. Я для тебя ещё ничего не сделал. Но сделаю. До встречи, Лизочка.

– До свидания.

Сбрасываю вызов и смотрю Вере в глаза. А она в мои. И мы напряжённо молчим. Вера отмирает первой.

– Фридман меня пугает, – говорит она, поёжившись. – Всегда пугал, если честно.

Вера воспитывалась в детском доме до четырнадцати, потом её удочерила дальняя родственница. А через пару лет вернула обратно, словно ненужную вещь. Когда в восемнадцать Вера покинула стены детского дома, мне было шестнадцать. Мы по-прежнему дружим. И Фридмана она знает лично.