Преодолевая рефлекс сжимающегося горла, насаживаюсь на него ещё немного сильнее и с шокированным вскриком выпускаю изо рта.
Пытаясь отдышаться, облизываю губы.
– Это было хорошо? – улыбаюсь в его злые возбуждённые глаза.
– Мучительно хорошо…
– Мы только начали!
Разрываю обёртку презерватива, аккуратно выдавливая его в пальчики.
– Первый блин комом! – через пять минут отбрасываю в сторону истерзанную резинку.
– Женечка… – умоляюще.
– Мне кажется, они тебе малы!
– Детка!
Сжимая кончик, как в инструкции, прижимаю резинку к головке.
Со стоном он вколачивается затылком в подушку.
– Не дёргайся…
– Просто раскатываешь, и всё!
– Не налезает… Ты такой мокрый… Скользит всё!
Его бёдра рефлекторно дёргаются навстречу моим рукам.
– Спокойно… будь терпеливым…
– Ты издеваешься?! Развяжи мои руки.
– Нет, у нас есть ещё один.
– Если ты испортишь и этот… – угрожающе.
Сжимаю крепче его член, скользя по стволу вниз, и резинка наконец-то начинает раскручиваться правильно.
– Я молодец?
– Сядь на него! – рычит он. – Пожалуйста! – добавляет ядовито.
И я медленно сажусь и замираю, провокационно глядя в его глаза. При попытке начать двигаться, вдавливаюсь бёдрами вниз.
– Ммм… – мучительно.
– Я отвыкла от твоего боинга… «Терпи меня»…
– Зараза!
С рычанием дёргает руками. Я слышу треск.
– Олег… – плавлюсь от острых ощущений и шепчу, наклонившись к его уху: – А Крис мне ещё рассказывала… что когда ты первый раз взял её в попку…
С рычанием вколачивается снизу, и я слетаю с него, истерично постанывая.
Посмеиваясь, возвращаюсь на него обратно, усаживаюсь поудобнее и подмигиваю ему:
– Продолжим?…
– Если ты сейчас вместо того, чтобы сделать нам хорошо, откроешь свой дерзкий ротик… – рычит он, агрессивно дёргая руками ещё раз, – тебе не поможет бандаж. Я нахрен вырву сейчас этот детский фиксатор, и прости меня, малышка, если не буду нежен!
Какой горячий!!
Мои бёдра начинают дрожать от накатывающего оргазма. Мне даже не надо его движений. Достаточно этого чуть болезненного растяжения снизу и его таких вот горячих, перевозбуждённых подач!
Закрывая глаза, прогибаюсь, давая ему возможность двигаться мне навстречу снизу. И ритмично сжимая его грудь коготками, как кошка, ловлю темп. Не такой резвый, как нужно ему, конечно, но уже позволяющий расслабиться и кончить.
Сместив руку на его шею, сжимаю сонную артерию. Он не дёргается больше от моих рук, ему вообще не до «светофоров»! В его синем, разжиженном страстью, взгляде осталось только удовольствие.
И я кончаю не от члена внутри, а просто наблюдая за тем, как вздрагивает его лицо, словно ему резко становится очень больно. Он зажмуривается и приоткрывает свои сжатые губы.
– Смотри на меня… – шепчу я сбивчиво, теряя звуки от слепящих волн удовольствия.
Его мышцы сокращаются, и он рывком выдирает фиксатор.
Со смехом падаю ему на грудь, ловя губы. Мы мягко касаемся языками, и я скатываюсь с него, падая на спину рядом.
– Зараза… – хрипло шепчет он, растирая шею связанными руками.
– Дерзишь… Совсем от рук отбился…
– От твоих отобьёшься…
Глава 8 – Аналитика и психо
Олег лежит на ковре, опираясь на предплечья. Перед ним шахматная доска с двумя наборами чёрных фигур. Если играть одним цветом, то мозг задействует раз в десять больше ресурсов для игры. Отличная тренировка, и я практикую.
Оседлав его сверху, разминаю ему плечи и шею. Рассказываю про своё последнее увлечение, которое удалось упаковать в курсовые.
– Я взяла «Теорию игры», чтобы одной работой защититься сразу и по экономике, и по высшей математике.
– Теория игры?
– … это вероятностная вещь… синергетика… – объясняю я, – позволяет математически рассчитать поведение систем с неопределённостью состояний и флуктуационным характером принятия решений активными агентами, которые влияют на попадание системы в точку бифуркации… Эти агенты и есть игроки! Их объединяет единое энергоинформационное поле, за рамки которой они функционально не выходят – это среда. Ну и, конечно, единые правила! Шахматы – упрощённая модель…