– Я не понимаю, о чем ты! – голос вроде не дрожит, но и не похож на тот, который он знал.
А может, все-таки похож? Просто из памяти за четыре года стерся. А сейчас все так сильно накалилось, что уже не знаешь, чему верить.
– Не понимаешь, о чем я? – Герман прорычал девушке прямо в лицо и рванул ее рубашку в разные стороны.
Пуговицы рассыпались по полу, но на них никто не обратил внимания. Мужской взгляд был прикован к груди, а пальцы вдруг начали жить отдельной жизнью. Аккуратно, едва касаясь, дотронулись до того места, куда пуля попала. Прошлись по шелковистой коже, пытаясь вспомнить, какая она на ощупь.
– Не дотрагивайся! – перед этим крикнула девушка, а теперь замерла.
Ждала. Молчала. Не хотела больше провоцировать?
Шрама не было. Даже намека. Но это ведь ровным счетом ничего не значит.
“Это она!” – продолжал давить мозг на оголенные нервы.
“Не верю!” – впервые за все это время Герман мысленно закричал.
– Как…тебя…зовут? – голос не слушался, но мужчина упорно чеканил каждое слово.
И не отводил пристального взгляда от лица незнакомки.
– Снежана, – произнесла та, все еще кривясь и растирая одной рукой горло. – Ермакова Снежана Артемовна.
– Дата рождения! – продолжал рычать Герман, готовый снова вцепиться в свою жертву.
Один неверный шаг… Одно неуверенное слово…
И он сорвется.
Тормоза откажут полностью…
– Двадцать третье июля, тысяча девятьсот девяносто седьмого года, – Снежана уже практически не хрипела, при этом голос у девчонки не дрожал.
– Где…
Договорить Герман не успел – раздался стук в дверь. Странно, но девчонка дернулась. Повернула голову назад, а потом снова посмотрела Герману в глаза.
“Ладно, у меня целая неделя впереди. Узнаю, что хотят эти умники!”
Первоначальное желание свернуть голову и Снежане, а после и Вольскому со Стоковым заменило банальное любопытство. А также этот чертов мазохизм – семь дней Герман будет изводить себя, находясь рядом с…
“Аленой!” – тут же выдал мозг.
“Снежаной!” – поправил его Полонский.
Будем считать, что поверил. Пока поверил.
Но еще семь дней впереди. Мало ли, как это может обернуться в будущем.
Стук в дверь повторился, а девушка снова вздрогнула. В ее глазах появился страх.
“Не открывай!” – кричал ее взгляд, на что Герман лишь хмыкнул.
Чего боишься, милая? Неужели демонов прошлого?
“Опять эта чушь в башку лезет! Точно, пора на отдых!”
Полонский набрал полные легкие воздуха, резко выдохнул и прокричал:
– Войдите!
Глава 7
Снежана
Громкий стук в дверь эхом отдавался в висках. Вместе с таким же громким стуком сердца. В тот момент мне казалось, что там, на улице, мой приговор.
Понять бы, чего именно, но страх сковал все тело. И мыслить трезво не получалось, хоть я и пыталась.
– Войдите! – заорал Герман, а после снова впился в меня взглядом.
Я не видела фото девушки, за которую сейчас меня принимает мужчина. Но все вокруг упорно твердили – копия! И этот зверюга (другой ассоциации в голову, увы, не лезло) так бурно отреагировал.
До чего еще додумает его воспаленный мозг?
“Я не выдержу семь дней с ним рядом! Даже за сто тысяч!” – в последнее время мне нравилось общаться мысленно с собой.
Никто не догадывается. Не слышит. И не станет ловить на слове.
– Герман Арсеньевич, можно? – услышала мужской голос, а по спине пробежался холодок.
– Чего тебе? – мой собеседник смотрел куда-то выше мой головы, но я боялась повернуться.
Вдох-выдох, выдох-выдох…
– Тут через забор женскую сумку перебросили, – мужчина замялся, а Герман воодушевился.
“Интересно!” – кричал его взгляд.
“Страшно!” – отвечал мой.
Хоть ничего не подбросили эти умники? А что, с них станется, тут и к гадалке не ходи. В логово волчары отправили, только забыли меня об этом предупредить.