Варвара почему-то вдруг поняла, какую именно бумагу ей протягивает Дима. Но от догадки ей стало ещё хуже, горше, обиднее. И то, что этот официальный бланк с компьютерным текстом и синей печатью не сделает её счастливее, она тоже не сомневалась. Поэтому, забирая у друга документ, она на какой-то миг даже удивилась своему внешнему спокойствию: пальцы не дрожали, хотя душа в этот момент звенела, как хрустальный бокал, норовя рассыпаться стеклянной пылью.

Её подозрение оказалось верным. В руках Варя держала собственное свидетельство о расторжении брака с Михаилом Морозовым, датированное всего лишь неделей назад.

«Господи! Миша! Ты меня не дождался… Я больше тебе не нужна… Ты от меня отказался. Вот так быстро и закончилась твоя сказочная любовь, стоило мне только уехать. Одни слова! Одни только слова! А ведь я ещё буквально вчера представляла себе нашу встречу, примирение… Оказывается, к этому моменту мы были с тобой уже официально чужие люди...» – сокрушалась она всей душой.

— Вы общаетесь? – и девушка даже удивилась льдинкам в своём голосе.

Наверное, кондиционер заморозил не только воздух в комнате, а и всю её саму, даже эмоции.

— С некоторых пор да. Общаемся. Мы не друзья, но и боевых действий больше не ведём. Для этого, как ты понимаешь, исчез сам повод… то есть ты.

Чуть помешкав, Варя спросила:

— Почему тогда так срочно нужно было разводиться? Неужели Мише нельзя было дождаться, пока я приеду сама? Ведь было бы более правильно развестись по-человечески, а не вот так, исподтишка, за месяц до моего возвращения.

— А это что-то изменило бы для вас? Ты бы простила его и передумала разводиться?

Димка прищурился, и взгляд его стал каким-то жёстким, колючим.

— Ты же сама просила развод… Бегала от него. Даже уехала на другой край света…

— Я уехала, чтобы понять, чего я хочу… – слёзы буквально клокотали у неё в груди, но голос по-прежнему оставался ровным и ледяным.

— Чего ты хочешь, Варя? Чего?! Ты ведь за эти почти одиннадцать месяцев даже ни разу не позвонила ему… не поинтересовалась, что с ним… как у него дела…

— Но он тоже этого не сделал!

— Ва-а-аря-я! Но ведь ты сама просила Мишку отпустить тебя. Так что ты теперь хочешь? Ты надеялась, что он будет сидеть дома у окна и высматривать тебя? Не вернулась ли ты? Окстись, девочка! Он взрослый, молодой мужчина. Ему почти двадцать шесть лет, и он вправе распоряжаться своей жизнью так, как посчитает нужным…

Как же Милославский был прав! Именно так Варя до этого и считала! Именно так! Она настолько верила в безоговорочную, огромную, просто вселенскую любовь мужа к себе, что не допускала мысли, что Миша может сам сделать этот первый шаг, выполняя её давнишнюю, практически годичной давности просьбу о разводе. Это был удар по самолюбию девушки. И не лёгкий щелбан, не обидный хлопок полотенцем или скрученной газеткой… Это был пинок. Злобный, болезненный такой пинок…

Доигралась!

«Ну и поделом мне! И чего я тогда хочу? Ведь он просто выполнил мою просьбу», – понимая, что дальнейшие расспросы никакого облегчения ей не принесут, она решила собственные терзания прекратить.

Но не задать следующий вопрос всё же не смогла:

— У Миши… сейчас есть кто-нибудь?

Милославский, продолжая держать кольцо в протянутой руке, ответил:

— Тебе принципиально это знать?

Но затем, смягчая сказанное, исправился.

— Я не знаю, Варя, но узнать могу… если хочешь…

Девушка отрицательно покачала головой.

— Ты должен меня понять. Мы хоть и недолго были женаты, но нас многое связывает. И мне по понятным причинам хочется знать, что у него всё хорошо… и что он теперь счастлив.