– Сережа… Я не сошла с ума. И не перепутала ничего… – кажется, он сказал о своих сомнениях вслух, и Надя ответила, вдруг превратившись в безжизненную куклу. Как будто только после собственного признания осознала всю безысходность случившегося.  – Ненавижу… – едва различил ее шепот. – Пожалуйста… Сережа… помоги мне… чтобы он больше никогда, никогда не приближался ко мне…

Просьба оказалась излишней: Максим и не пытался приблизиться. Или понял сразу, что у него нет никаких шансов, или же оказался еще бОльшим подлецом, даже не попытавшись ничего исправить. Надя считала именно так, но, тем не менее, взяла с брата обещание, что и он не станет встречаться с ее мужем. Ни по каким причинам: ни вправлять мозги, ни для попыток  помирить.

– Хочу все забыть, все, понимаешь? Пусть живет, как ему вздумается. С кем угодно. Его больше нет для меня.

Сегодня же Сергей впервые пожалел, что послушался тогда и не стал ничего выяснять. Ни про Максима, ни о причинах ненависти Нади к женщине, которая была такой близкой. Черт… прошло уже два часа, он пересек полгорода, а кажется, до сих пор ощущает запах ее духов. И от воспоминаний так мерзко…

– А что бы изменили мои слова? Она ушла, и я надеялась, что мы больше никогда не встретимся. Поверишь, благодарила судьбу за такой подарок: что ее не стало в твоей жизни. А теперь опять… ты ведь откажешься от этого проекта? Не будешь… с ней?

Это казалось логичным, а вспыхнувшая в глазах сестры надежда почти убедила в правильности именно такого шага: позвонить директору и отказаться, послать подальше и Дину, и весь проект. В компании полно других людей, которые прекрасно с этим справятся.  Но одновременно с этими мыслями пришла уверенность в том, что ничего подобного он не сделает. Как раз наоборот: постарается, чтобы во время работы они пересекались с Михайловой почаще. Ребенок Нади, разбитый брак, его собственное дитя, так и не увидевшее свет из-за прихоти… Слишком много причин, чтобы сейчас продолжить игру. Вот только уже по другим правилам.

***

– Диночка, не представляете, как я рад, что вы с Астаховым наконец-то встретились и нашли общий язык! – директор разве что руки от удовольствия не потирал.

Дина сдержанно улыбнулась в ответ. Она уважала этого мужчину, которому потребовалось немало времени, чтобы принять и оценить ее работу. Но теперь генеральный действительно ценил то, что она делала. И работать, видя искренне одобрение, было приятно: знала, что похвалу этот человек не раздает никому просто так, знала, как он искренен в своих оценках и как бывает строг с теми, кто не соответствует им установленным стандартам. Знала и о том, какие сплетни ходят  в компании о причинах ее успеха: любовницей шефа только в глаза не называли. Поначалу это задевало. А потом – привыкла. Стало все равно, кому и какие мысли приходят в голову. Он тоже знал, но лишь посмеивался, не считая нужным опускаться до того, чтобы кого-то разубеждать.

– Диночка, ну дайте людям поболтать, это же их хлеб! Подумайте, чем они станут занимать еще свои пустые головы, как не перемыванием чужих костей? Мы с вами делаем дело, и хорошо делаем, что нам до их разговоров?

– Зачем же вы держите в своей компании пустоголовых? – ей действительно было трудно справиться с обидой.

– Я всяких держу, – после этих слов глаза мужчины стали серьезными, а от ободряющей  улыбки сделалось теплее на сердце. – Вот вас, например. И других, кто никогда не будет вести ненужные беседы и обсуждать чью-то личную жизнь. А они… они тоже нужны. Ведь есть работа, для которой не требуется думать, только подчиняться и выполнять распоряжения. Ну же… я убедил вас? – директор приподнял брови, напуская на себя строгий вид. – Да и чем плохо быть моей любовницей? Мм-м? Может, наоборот, мы даем им слишком мало поводов? – сделал шаг к ней, неожиданно опуская ладони на плечи, и расхохотался, когда Дина почти в ужасе отшатнулась.