К тому же, я терпеть не могла пустые пьянки, в которые превращались даже шикарные мероприятия, после того как официальная часть заканчивалась и поедание тщательно приготовленных блюд тоже. Может кому и кажется, что именно тогда наступала самая веселая часть вечера, но мне веселиться было не с кем.

Посмотрела на новоиспеченных мужа с женой и прощально взмахнула рукой. Димка дернулся, но я снова отрицательно покачала головой. Да, понимала, он привык быть ответственным за меня. Он кормился от этой ответственности много лет, но в этом давно не было необходимости.

Дальше я сама.

Чувствуя облегчение, двинулась к выходу.

Ресторан располагался на верхнем этаже, так что спускаться пришлось в лифте, набитом опьяневшими гостями. Вряд ли они уезжали так рано, скорее всего, просто хотели «проветриться», будто балкона им мало.

Я проигнорировала косые взгляды и спокойно вышла последняя, стараясь идти медленней, чтобы пропустить всю компанию вперед.

И потому не сразу его увидела.

Далеко не сразу.

Сначала и вовсе почувствовала. Воздух вокруг меня вдруг сгустился, и я начала двигаться медленней, будто попала под воду и теперь с трудом перемещалась в пространстве. Туфли почему-то запнулись одна об другую, я подняла голову и увидела Михаила, только что прошедшего отельную вертушку.

И совсем остановилась.

Однажды, зимой, я прыгнула в прорубь после бани.

Тело моментально свело судорогой, дыхание перехватило, а кожа полыхнула, чтобы тут же заледенеть.

Мои ощущения сейчас были похожи.

И очень не похожи на те, что я испытывала в прошлом. Тогда я погружалась в горячий сахарный сироп, когда видела уже тогда известного и очень богатого Веринского. Щеки загорались, в животе начинали порхать бабочки, а кончики пальцев жгло от желания прикоснуться к совершенному, как мне казалось, мужчине.

И дерьмовому, как оказалось, ублюдку.

Он уставился на меня  и я на мгновение вдруг подумала, что ведь может не узнать. Прошло достаточно времени, а я изменилась. Фигура стала женственной и, в то же время более подтянутой; вечные кеды и джинсы и деловые, прямо скроенные костюмы сменило роскошное платье. Я теперь красила в цвет топленого шоколада свои волнистые русые волосы, да и лицо стало менее округлым. Тем более, если подчеркнуть макияжем скулы и разрез глаз.

Да и почему вообще он должен был меня помнить?

Это для меня он был воздухом. Жизнью. Счастьем, что хочется выпить залпом и до дна, а не цедить по капле, боясь, что оно скоро кончится. 

Как, собственно, и произошло.

А для него я оказалась лишь проходным элементом. Очередной влюбленной дурочкой.

Все мои размышления заняли секунду. А потом я заметила шок в глазах мужчины, тут же сменившийся отстраненным выражением.

Надо же, узнал.

Но решил сделать вид, будто меня никогда и не было в его жизни.

Да была ли я? Это мне казалось, что была. А он лишь позволял присутствовать где-то на задворках. И выставил за дверь, когда надоела. Без денег. Без будущего.

А самое страшное, без возможности испытать женское счастье.

Будто в ответ на эти мысли в животе запульсировало застарелой болью. Фантомной, как говорил мой психотерапевт.

Я в итоге послала этого психотерапевта, хотя сейчас понимаю, что он мне помог. Иначе совсем бы измучила себя, уничтожила ненавистью и чувством вины. И окружающим бы досталось еще больше - я тогда цепляла в зону действия цунами всех, с кем соприкасалась. Отравляла своими всплесками. Мне казалось, что даже Анатолий Павлович, тот самый врач, пил успокоительное  после меня.

Хотя, вроде бы, история, каких тысячи.

Но у всех ведь разный порог боли. Мой оказался крайне низким. Нулевым.