По лицу понял - ничего.

И почему так хреново-то от этого?

- Раньше ты говорила, что значу.

- Раньше я просто не знала  тебя … и других мужчин, - равнодушно пожала плечами, а я взбесился.

Дернул ее на себя и рывком утащил за угол, туда, где хотя бы никто на нас не пялился.

- Значит, все остальные платили тебе больше? 

Вздернутая бровь:

- Ведмедик, а напомни мне, когда это ты вообще мне платил?

Будто дала пощечину.

Помнит это прозвище. Я никому не позволял называть себя всякими пуси-муси. Только ей. Я вообще ей много чего позволял.

Зря.

А она стоит и смотрит насмешливо. И ни капли не боится. Даже не нервничает. И не скрывает больше свою истинную натуру.

Вопреки всему я снова почувствовал дикое возбуждение. Как зверь, который унюхал именно ту самку, которую будет интересно загнать. Такую же дикую и непокорную, как он. 

Я внимательно осмотрел ее с ног до головы и облизнулся. Нет, не Барби. И не змея. Пантера, которая одним ловким движением может прибить или исчезнуть. И кто ее сделал такой?

Укол неудовольствия скривил губы. 

Я наклонился вперед, вжимая её в стенку, чувствуя пахом ее бедра и еще больше сатанея от ощущения податливого тела. Приблизил лицо так, что мы вдохнули один воздух на двоих:

- Я трахал тебя бесплатно, ты права. А ты с удовольствием раздвигала ноги… 

 Что-то мелькнуло на её лице. Ненависть? И хорошо. Не я один буду ненавидеть. 

- Не думай, что я тебе не благодарна.

- Что? - произнес полузадушенным шепотом. Внутри нарастала настоящая буря - та, которую я всю жизнь подавлял в себе, потому что слишком хорошо знал последствия каждой такой выходки. 

В висках застучало, а кулаки непроизвольно сжались.

А эта смертница только лениво улыбнулась:

- Ну же, Миша, не делай вид, что не понимаешь, о чем идет речь. Ты так старательно учил меня, и я сполна усвоила все уроки…

Она обхватила меня за шею своими змеиными руками и резко дернула на себя, выдыхая последние слова. А потом прикусила мою губу, проникла горячим языком в рот, одновременно прихватывая за ягодицы, отчего я просто озверел, мечтая взять ее прямо здесь, стоя, у стенки - и плевать на людей, которые ходят вокруг.

- …И весьма эффективно их использую. А ты свою возможность упустил.

Она откинулась назад и прислонилась к стене, разглядывая мой крах через полузакрытые веки. Совершенная и отрешенная, будто секунду назад и не было этого выжигающего душу поцелуя.

- О нет, я всего лишь упустил момент, когда ты начала превращаться в продажную тварь, - просипел, пытаясь восстановить дыхание.

Ее губы снова сложились в презрительную усмешку. Она одним гибким движением, так напомнившим мне нашу первую встречу, выскользнула из под меня, и просто двинулась прочь, бросив напоследок совершенно холодным тоном.

- Ты ведь сам начал лепить эту тварь. Наслаждайся.

А я остался с безумным стояком.

И полным ощущением того, что меня только что уделали и размазали по стене одной левой.

6. Глава 6

Мазохистка.

Ведь догадывалась, что все не просто так.  В этой жизни у меня не будет просто. Что если уж мне налили этой отравы, то я должна выпить её до дна. Пока меня не вывернет несколько раз и я, наконец, не успокоюсь.

А может дело не в этом?

Может у меня долбанный стокгольмский синдром и я просто жажду снова пройти все уровни боли? Или все еще надеюсь, что найду в нем хоть что-то человечное? Просто для того, чтобы снова обрести уверенность, что я не совсем ненормальная - и тогда была не полной идиоткой?

Не знаю.

У меня не было точного ответа.

Зато возникла четкая уверенность, что зря  я не послала Григория Яковлевича и не осталась дома, как и планировала. Потому что на этом дебильном празднике жизни я опять оказалась в поле воздействия Веринского. По-другому и не назовешь.