Приготовила две чашки, поставила все на поднос, осторожно подняла его и двинулась к двери. Открывать её было не очень удобно, но я уже приноровилась. Всунулась таки в кабинет, неловко проходя вперед задом - по другому и не скажешь - обернулась, и тут же поняла, что на меня пристально смотрят две пары глаз.

Я почувствовала, как снова краснею.

Но полыхающее лицо оказалось не самой большой проблемой, потому как потом я допустила ошибку, за которую в этой компании могли не просто уволить, но и, скорее всего, сгноить в подвалах - если таковые вообще имелись.

4. Глава 4

- Анна Дмитриевна, можно к вам?

Вздрогнула. До сих пор не могу привыкнуть к этому имени. Хотя пользуюсь им уже почти пять лет. И кого там принесло? Суббота ведь. Думала, спокойно поработаю, пока все гуляют на выходных.

Женю из юридического отдела. Вменяемая девочка, но если она не перестанет уточнять у всех и каждого что, куда и можно ли, далеко не пройдет. 

Впрочем, мне до ее страдашек на ровном месте нет дела.

А вот на то, что меня отвлекают от отчета - есть. Я уже несколько суток корплю над данными филиалов и что-то у меня там не сходится. Точнее, я уже начинаю понимать - что. Эти поганцы решили нагреться на паре сделок и, судя по всему, скоро окончательно отработают весьма удачную схему.

О которой центральный офис не будет знать.

Вот только я не зря мониторю самые разные цифры, которые стекаются ко мне со всех сторон. И не из любви к отечеству. Мне платят внушительную зарплату, а за вскрытие подобных схем - не менее внушительный процент, скромно обозначенный как «премия за переработку».

И знают - найду и отгрызу руку каждому, кто лезет туда, где обосновались большие дяди, то есть боссы.

- Говори.

- Те документы, которые от вас передали. Понимаете, прежде чем их заверить… там есть пара несостыковок… я не могу так сразу…

Твою мать, она до конца дня будет так мямлить? Я подавила раздражение и вслушалась в Женины слова, потом просмотрела документы, подчеркнула, согласилась и отправила её как можно быстрее все переделывать, лишь бы она свалила из моего кабинета.

Завести бы секретаршу, - подумала мечтательно. Чтобы кофе носила и принимала таких вот Жень и все её бумажки, а передавала мне их, когда у меня будет на то время.

Мысли о секретарше  перескочили туда, куда не следовало.

И сердце сразу застучало, как бешеное, чувствуя тварь.

Тварь, что разъела все у меня внутри и теперь снова поднимает голову.

Зло смяла  финансовые выкладки - будто они были в чем-то виноваты - откинулась на стуле и подавила в себе желание потереть от усталости глаза. Тереть нельзя - веки накрашены. И вообще от этого морщины. Выть, даже если очень хочется, нельзя - падальщиков достаточно в любой организации, а у них нюх на недобитых жертв. Хоть и суббота. Нельзя  даже свалить домой, где я, наконец, сниму новые и уже натершие мне туфли на каблуках. Свалить, напиться, на хрен разбить зеркальную стенку бара с какого-то перепуга поставленного Димой - хотя в нашей странной семье пила только я, и то не долго.

Все нельзя. 

Потому что это будет означать проигрыш.

Может с виду маленький, но я знала, как легко, совершив одну крохотную ошибку, один маленький шажок не в ту сторону,  полететь по наклонной плоскости и разбиться вдребезги.

Одно крохотное допущение, потакание своей слабости - и я захлебнусь в реках слез и крови, которые с готовностью хлынут из зарубцевавшихся ран.

Поэтому домой не пойду. Не буду ныть. Никому не пожалуюсь.

Да и кому пожаловалась бы? Кроме психотерапевта, которому я платила большие деньги, выслушать меня мог только Дима, но он, слава богу, улетел со своей новой женой то ли на Мальдивы, то ли на Сейшелы.