После торжественной речи и представления своего продукта Родионов с Вербининой спустились вниз со сцены. Дмитрий твердым и уверенным шагом направился в мою сторону. Подошел ко мне, положил тяжелую ладонь мне на талию и привлек к себе, словно заявляя перед всеми на меня свои права.

— Познакомишь, Дима, со своей спасительницей? – мило улыбнулась девушка, но в глазах не было и намека на доброту.

— Катя, – представил меня Родионов. – Катя, это Елена Викторовна, – она протянула мне маленькую и изящную ладошку.

Я пожала девушке руку и приподняла уголки губ. Вблизи Вербинина оказалась еще красивее и ярче, чем со сцены. Вероятно, без косметолога здесь не обошлось, но и с генетикой проблем точно не было. Кошачий разрез глаз и идеально ровная кожа лица сразу привлекали внимание.

— Приятно познакомиться. Чем вы занимаетесь, Катя? – прищурившись, спросила она.

Очень хотелось ответить, что развлекаю от скуки и спасаю от смерти ее делового партнера, но вовремя вспомнила данное обещание держать лицо.

— Я закончила художественную школу, но мне пришлось поменять свое призвание на более приземленные профессии. Последние полгода работаю в одной из строительных компаний в отделе маркетинга, – лаконично ответила я.

— Правда рисуете? – искренне удивилась Елена. – Может быть, покажете свои работы? Я как раз ищу талантливого художника в свою команду.

— Хорошо, – я мельком взглянула на Родионова, но по выражению его лица невозможно было понять, одобряет ли он мое внезапное откровение и предложение Вербининой.

Раньше мне очень нравилось рисовать. Но после того как отца посадили в тюрьму, а я осталась без поддержки близких людей и без денег, вера в собственные силы пошатнулась. Мне пришлось устроиться на работу в ресторан. Я сильно уставала, работая в две смены, стало не до рисования, нужно было на что-то жить. Почти полгода я не брала кисточку в руки, хотя после смерти Гриши практически не выпускала ее, чувствуя потребность выливать свою боль на холсте. Рисовала каждую освободившуюся минуту, все ночи напролет, которые не могла заснуть. На квартире у меня осталось много работ. И без слез я не могла на них смотреть.

— А вы? – спросила я.                                          

Мне и в самом деле было интересно знать, чем занималась девушка, если смогла добиться партнерства с таким человеком, как Родионов в свои двадцать с небольшим.

— Сколько помню себя всегда интересовалась техникой и компьютерами, – голос девушки был мягкий, обволакивающим, ее хотелось слушать и слушать. – С десяти увлеклась программированием. Дима заметил меня на курсах у общего преподавателя и дал билет в лучшую жизнь. Так я стала успешным и востребованным специалистом. Сейчас я полна сил расти дальше. В моих панах придумать много всего интересного. Возможно, мое имя войдет когда-нибудь в историю! Я правда верю в это, – тихо рассмеялась она.

Дмитрий Сергеевич и мне выдал билет в лучшую жизнь: сделал пленницей и заключил со мной сделку, что поможет отцу взамен на услуги интимного характера. Но он еще не знал, что мое имя будет потом ярко выделяться на фоне всех его последующих любовниц, потому что в отличие от них я не была бездушным сгустком энергии, готовым безропотно выполнять любую мужскую прихоть. Как же мне хотелось выплеснуть всем этим людям в лицо, что они жили надуманными мирами, приумножали свои богатства, а за блестящими глазами скрывали по большей степени свою черствость и холодность. У Родионова так точно была глыба твердого камня внутри вместо сердца.

Вербинина рассказывала мне об их общем детище с Родионовым, восторгаясь умственными способностями мужчины и благодарила его за предоставленный шанс блеснуть своими талантами. Тут я поняла, почему Дмитрий не предложил ей роль своей будущей любовницы или супруги. Ему нужна была чувственная кошка в постели, а не навороченный ноутбук. Извинившись, девушка отошла от нас, заметив нужного ей человека, а Родионов опустил голову и коснулся губами моих волос. Наверное, со стороны этот жест выглядел нежным и трепетным, а для всех присутствующих, заметивших его, стало очевидно, что я не просто новая знакомая мужчины, но… по-видимому, на то и был расчет? Рука Родионова на моей талии вдруг показалась раскаленным куском железа, когда его пальцы больно впились в кожу.