– Знаете, так нечестно.

– В этом мире многое нечестно. Отвечай, мышка. Чем меньше ты будешь сопротивляться, тем быстрее попадёшь в бальный зал к своей подруге и кавалеру.

– И вы не выдадите меня страже? – поразилась я, уверенная, что граф не упустит случая, чтобы указать зазнавшейся девушке её истинное место.

Мужчина недовольно покачал головой. Он отошёл от балюстрады и вновь встал напротив меня, скрестив наши взгляды. Было заметно, что терпение у него уже на исходе, хотя он тщательно это скрывал. И немудрено, ведь я толком не ответила ни на один его вопрос.

– Нет, мой любимый цвет не белый, – решила я пойти на уступки.

– Розовый?

– Нет.

– Зелёный? – прищурился мужчина, вновь приблизившись ко мне, и невесомо коснулся ключицы. – Оранжевый, чёрный, фиолетовый?

Я замотала головой и попыталась увернуться от его прикосновений. Не отступила назад только потому, что побоялась вновь оказаться над пропастью второго этажа.

Агфар всмотрелся мне в глаза. Уголки его губ дёрнулись вверх, так и не превратившись в улыбку.

– Неужто голубой?

– Да, – призналась я и вздрогнула от внезапно прострелившей мочку боли.

Широкая ладонь легла мне на шею. Выражение лица мужчины окаменело, вмиг потеряв ту располагающую к разговору заинтересованность. Он кивнул своим мыслям и вдруг развернулся, пошёл к выходу.

– Это всё? – подалась я за ним и вдруг ощутила что-то тёплое, капнувшее на ключицу.

К своему ужасу заметила там кровь. Стёрла её, всмотрелась в свои вымазанные пальцы, надеясь, что ошиблась. А после вспомнила об одном, самом первом вопросе о лифаре, и дотронулась до уха.

– Не может быть…

Нутро сжалось в крохотный комок, стоило нащупать каплевидную серьгу. Это символ. Знак, что мужчина сделал выбор. Показатель того, что я впредь не свободна и больше никто не должен иметь на меня виды.

– Неужели вы настолько злопамятны и готовы на подобное кощунство?! – крикнула я в спину графа, сделав несколько шагов к нему.

Мужчина обернулся. Одарил меня тяжёлым взглядом и потянулся к ручке двери.

– Граф, что ж вы сбегаете, как последний трус?!

– Лисая де Брант, – заговорил он гневным голосом, и холод заструился вдоль позвоночника, – впредь попрошу тебя быть более разборчивой в выражениях. Я тебе не отец и не брат.

– Вот именно, вы мне никто! Пустое место, которое пытается то стать моим мужем, то теперь женихом.

Пространство вокруг нас пошло рябью, потемнело. Я ощутила тяжесть на плечах. Мне вдруг стало сложно дышать и вообще стоять ровно, будто граф воздействовал на меня своей эши. Желудок скрутило. В ушах зашумело.

– Я тебе не жених и даже не будущий муж, – с трудом разобрала я слова, всеми силами борясь с головокружением. – В твоём случае лифара – статус принадлежности. Отныне ты принадлежишь мне, – раздалось возле самого уха, в то время как пальцы мужчины ощутимо сжали мой подбородок.

– Нет…

– Да, – поставил он в разговоре точку и развеял эши.

Я пошатнулась, тряхнула головой. Вот она – высшая степень владения даром. Мне до подобного уровня не дорасти. Это не платье, не статическая форма, которую просто закрепить и оставить в том же состоянии. Я подняла глаза на графа, который задержался возле двери.

– Завтра в полдень будь в моём доме. Можешь приехать с отцом. – Последнее он бросил как подачку и покинул балкон.

А у меня едва не подкосились ноги. Я подошла к балюстраде и опёрлась на неё, прижав руку к животу. Уж лучше бы меня схватили стражи и выкинули на улицу. Проще пережить общественное осуждение и впредь никогда здесь не появляться, чем стать лифарой чудовища, скрывающегося под маской человека.

Как унизительно!