Толстые руки Стеллы легли на плечи, прижали к огромной груди. От женщины пахло медом и мятой.

– Здравствуй, милая, – он высвободился из капкана объятий и улыбнулся, хотя улыбаться совершенно не хотелось. – Рад видеть тебя в добром здравии. Все хорошеешь, да и весу поубавила. На диету уселась?

– Здравствуй-здравствуй, дядюшка Ох! – рассмеялась бордель-маман, подставила для поцелуя напудренную щеку. – С моим задом только на диетах и сидеть! Раздавлю и не замечу! С нашей последней встречи лет тридцать прошло, не меньше, а ты как был неуклюж в комплиментах, так и остался!

«Поздно учиться галантностям, – подумал Охотник, – Вот Любовник владел этим даром в совершенстве».

Воспоминание о погибшем брате-гвардейце моментально углубило морщины стариковского лба.

Охотник попытался скомкать общение, но опоздал. Повинуясь хозяйской команде, для них уже очистили уединенный столик, подальше от шумной сцены и танцевального пятачка. В это самое время низенький мужичок исполнял посреди пятачка дерганные танцевальные па. Две симпатичные шлюшки, черненькая и беленькая, подбадривали танцора криками и болтающимися грудями. Пьяный до безобразия мужчина едва ли ощущал поддержку, но старался вовсю.

Смахивающая на окорок рука хозяйки приобняла, подвела к столу. Охотник вздохнул. Без приглашения сел на мягкий стул с высокой спинкой, вытянул ноги. Стелла, кряхтя и некрасиво ругаясь, втиснулась в широкое, золотисто-полосатое кресло, изготовленное по индивидуальному заказу и учитывающее ее выдающиеся размеры. На узорчатой скатерти моментально возникла пара кувшинов из радужного стекла. Задымились крупные ломти жареной телятины, изумительно запахло белым хлебом и соленым, ноздреватым сыром.

Охотник ухмыльнулся. Столько лет прошло, а Стелла помнила невзыскательные вкусы маменькиного любовника. На душе потеплело, но теплота тут же растворилась в холоде оледеневшего сердца. Слишком многое оказалось бывшим. Слишком многие заблудились в прошлом, оставив после себя силуэты и шрамы.

Конопатая девчушка в короткой юбочке и кружевном чепце сноровисто наполнила бокалы. Охотник поблагодарил конопатую и был награжден прелестной улыбкой. Он улыбнулся в ответ, немного жалея, что амурные дела выпадают сегодня из списка мероприятий.

Вино оказалось темно-красным и тягучим, что Охотнику определенно нравилось. Пахло оно солнцем и летом.

– За встречу! – предложила Стелла банальное, он поддержал тост.

Бокалы соприкоснулись. Выпили. Во рту расползлось вязкое, мягкое тепло. С удивлением Охотник понял, что пьет коллекционный «Закатный лик». Выдержанное, ароматное, богатое. Истинно благородная кровь солнечных ягод из знаменитых на всю Империю касдарских виноградников! Лета в его вкусе было предостаточно. Лет, впрочем, не меньше. Стелла не поскупилась, что наводило на мысль: «Случайна ли ненужная встреча?»

Он отогнал размышления о человеческой корысти. Отставил кубок и с наслаждением вонзился в сочное мясо.

Бордель-маман изучала гостя из-под полуприкрытых ресниц, поигрывала ниткой черного жемчуга. В дальнем конце залы раздавались крики. Смеялась хмельная женщина. Звенела бьющаяся посуда. «Цыпочки» веселились. Их не интересовали сомнения уставшего старика.

– Скажи мне, дядюшка Охотник, – промурлыкала Стелла наконец. – Зачем ты сюда явился?

– Соскучился, – ответил он, продолжая жевать.

– Даже так?! – она притворно изумилась. – Заскучал после пары десятилетий и заскочил пропустить бокальчик в старушечьей компании? За дуру меня держишь?!

Охотник невинно глянул на хозяйку.

– Не к лицу тебе грубость, милая. Я действительно вспоминал. Чаще, чем мне того хотелось. Кроме прочего я уже не молод, а старики становятся сентиментальны…