– Маленький мой, хороший мой, как же мы теперь жить будем? Что будет с нашим папкой? Как нам жить дальше? – рыдала в голос женщина, прижимая к себе хрупкое тельце малыша, словно искала в нем защиту и опору.

– Эй, ты чего это голосишь? – в квартиру незаметно вошла Настя. – Я иду, слышу рев, толкнула дверь – открыто. Чего случилось?

– Во-во-вовчик, – заикаясь, сквозь слезы произнесла Лиля.

Настя прошла на кухню, намочила полотенце холодной водой из-под крана и, вернувшись, вытерла зареванное лицо подружки.

– Успокойся. Видишь, ребенка напугала, глупая. Подумаешь, Вовчик. Так ему и надо, гадине. Сколько я тебе говорила: «Возьми мужика в руки». А ты? Вот попустительство твое и довело до такого состояния. Вот он и вообразил, что ему все можно, все позволительно. Нашел ведь дурак на кого бросаться, на Фаинку. Да это Переходящее Красное Знамя и так дало бы, зачем его насиловать. Дурак, одно слово.

– Зачем ты так о нем?

– Ой-ей-ей! Ты его еще и защищать будешь. Вон лучше ребенком займись. Совсем испугала своим криком, да Антоша?

– Настя, что мне делать? Как дальше жить? – жалобно пролепетала Лиля.

– Ой, слушай, не смеши меня! Как жить? Да живи, как жила. Это же не ты натворила, а он. Вот пускай и отвечает по полной. А ты-то при чем?

– Но ведь это мой муж?

– Муж, муж! Объелся груш. Я бы такого мужа давно под зад коленкой спровадила. А ты, небось, еще и защищать его собралась?

– А кто же ему руку помощи подаст?

– Вот дура, вот дура! «Руку помощи», – передразнила Настя подругу. – Вот кто его воспитал такого, тот пускай и подает. А ты уноси ноги от него и побыстрее, пока он тебе и твоему ребенку жизнь не искалечил основательно.

– Ох, я и забыла. Вовчик просил отцу позвонить.

– Вот-вот. Папаша приедет и отмажет подонка-сыночка. Звони уж, чего там.

Отец прилетел на следующий день. С вокзала он направился в штаб дивизии, куда был приглашен представитель прокуратуры с делом, заведенным по факту свершенного преступления. По ходатайству отца, Вовчика выпустили под домашний арест. Ему было строго запрещено появляться на улице.

Лиля с волнением ждала встречи со свекром. Она никак не могла представить, что скажет ему при встрече, как объяснит создавшуюся ситуацию. После ужина, по просьбе свекра, женщина ушла гулять с ребенком на улицу. О чем был разговор отца с сыном, Лиля так никогда и не узнала.

На следующее утро все – отец, Вовчик и Лиля с ребенком – отправились в госпиталь приносить свои извинения Петрову и Фаине.

Петров лежал спеленатый бинтами и только глаза его смотрели с удивлением на прибывшую делегацию. Лиле потом долго снилась его фигура-кокон с наивными голубыми глазами. У двери палаты Фаины, женщина остановилась. Ей не хотелось встречаться с соперницей, но Борис Николаевич подтолкнул легонько в спину.

– Пойдем, пойдем. Надо Володю выручать.

Фаина в легком ажурном пеньюаре лежала в картинной позе на аккуратно застланной кровати. При появлении гостей она всплеснула руками.

– Батюшки, кто к нам пришел! Что, не добил, решил в госпитале добивать?

– Зачем вы так, Фаина, – заступился за сына Борис Николаевич. – Он пришел покаяться, попросить прощения за содеянное.

– Покаяться? Вот это гавно еще и каяться умеет? – слегка приподнявшись, Фаина надменно ткнула пальцем в Вовочку. – А вы кто такой? Что-то не встречала вас в гарнизоне.

– Я понимаю вас, Фаина, оскорблена ваша женская честь. Но мальчик очень восприимчив и чутко реагирует на женскую красоту. Как можно пройти равнодушно мимо такой красивой женщины.

– Опаньки! – Фаина резко села в кровати. – Так это – есть мальчик? А ты, стало быть, его папаша? Хорошего сыночка вырастил, нечего сказать!