Родители тоже работали на новом месте не покладая рук, так что мы с Кириллом были предоставлены сами себе, а домашние хлопоты почти полностью ложились на мои хрупкие плечи.

Вечером заходила Аня – отдала тетрадки с конспектами, и мы уселись пить чай с пирогом, разговаривая о том, что нас ждет на следующей неделе.

С девушкой было легко общаться, она не строила из себя драгоценный камень и не навязывала свое мнение. Аня охотно помогала мне освоиться на новом месте, и это с ее стороны было прекрасным действием. Благодаря ей прошедшая неделя была не такой ужасной, какой могла быть. Мы на всех парах сидели вместе и поддерживали друг друга в тот или иной момент.

В воскресенье родители были дома, поэтому я выслушала еще раз тираду по поводу неверного выбора специальности и о том, что я, окончила школу с отличием, могла бы поступить в любой другой престижный вуз страны, на любое направление, а выбрала журналистику, что они считали полной чепухой.

Михаил и Лидия (именно так зовут моих родителей) давили на меня больше, чем на Кирилла, их общего ребенка. У меня несколько раз промелькнула мысль, что это именно из-за того, что он их ОБЩИЙ сын, они любят его больше, а всю горечь сгоняют на мою персону. Эта догадка посещала меня до сих пор, но я никого не винила: для отчима я действительно чужой биологический набор, а для мамы – напоминание о ее ужасном муже, моем отце, которого я даже не знаю. Кирилла я тоже не виню: он был и остается моим единственным родным братом, и мы стараемся помогать друг другу несмотря ни на что.

Если вернуться к упоминанию о родном отце, то я целиком и полностью похожа на него, потому что натуральных блондинок с голубыми глазами в маминой родне никогда не было. А я именно такая: длинные белые волосы, большие голубые глаза, слегка курносый нос, овальное лицо, рост около ста шестидесяти пяти сантиметров, не совсем спортивное телосложение, но толстой я никогда не была. А еще ни у кого из маминой «породы» не было такой пухлой груди, как у меня, поэтому папины гены на лицо.

Опять же мне часто казалось, что мама меня вообще не любила, хотя бабушка убеждала меня в обратном. Только вот странное у Лидии проявление чувств: контроль, навязывание своего мнения. Никто никогда не интересовался, чего хочу я. Мне до девятого класса покупали одежду, которая мне в принципе не нравилась. В конце концов мне это надоело, и я нанесла удар, которого от меня никто не ожидал, – поступила на журфак, да еще и бесплатно, так что никто мог сказать, что не даст мне денег на оплату обучения, хотя могли шантажировать тем, что выгонят из дома.

Вот бабушка меня любила и понимала – я часто ездила к ней на каникулах, но два года назад ее не стало, а мне ее не хватает до сих пор. Я все еще не свыклась с этой потерей.

И все же я все это время оставалась собой и никогда не пыталась кому-то подражать. Каждый человек в этом мире индивидуален, и становиться на кого-то похожим – это самая чудовищная ошибка.

***

Следующим утром была более-менее теплая погода, и мы с Аней решили пойти в институт пешком, тем более нам нужно было появиться только к десяти часам. Спешить было некуда.

На дорогу у нас ушло каких-то тридцать минут, и, как только мы вошли в стены института, в нашем общем чате в VK написали, чтобы все сейчас же шли в актовый зал, где на всю пару планируется какое-то мероприятие.

Мы с Аней разом вздохнули с облегчением, потому что не придется идти на историю, и направились на верхний этаж, не спеша поднимаясь по лестнице.

В актовом зале уже собрались все курсы нашего направления, и нам с подругой пришлось сесть в самом начале, потому что последние места были заняты старшекурсниками.