Не для того я здесь. Совершенно.

Мне нужно как можно скорее поставить на ноги дочь, разобраться с ее здоровьем, а дальше уже заниматься здоровьем сына. С Тимошей тоже все не так просто, как хотелось бы. Принесенная из детского садика скарлатина не прошла бесследно.

Кроме меня никто ничем ему не поможет. Местные врачи оказались бессильны, увы. Они лишь смогли поставить диагноз, а дальше лишь разводят руками.

Обо всем остальном я должна буду позаботиться сама.

Вике повезло, что по ее профилю есть такие хирурги, как Дима. Что они берутся за сложнейшую операцию и проводят ее отлично, что спасают маленьких пациентов. А еще я не слышала, чтобы в отделении кто-то в открытую назвал бы сумму “благодарности” за операцию. Знаю, в большинстве клиник на двери ординаторской едва ли не прейскурант висит.

Понимаю, мне ее все равно придется заплатить, но я хотя бы буду благодарить по средствам. Как бы мне ни хотелось, но большой суммы у меня все равно нет.

– Насть, так упорно продолжаешь отнекиваться, – окончательно загоняет меня в тупик. – Я ведь не дурак, читать и думать умею.

От его слов у меня по позвоночнику проступает ледяной пот. А что если Дима все понял?..

–Да, у меня есть ребёнок, – говорю правду.

Смысла скрывать его всё равно нет. Дима прекрасно осведомлён к требованиям, выдвигаемым женщине на роль суррогатной матери, у него есть доступ к определённым моим документам и выписным эпикризам.

Продолжать лгать и изворачиваться будет глупо, я лишь сильнее подставлю себя.

– Только вот мой старший ребёнок не имеет к Вике и нынешней ситуации ни малейшего отношения, – ставлю жирную точку в этой теме. – Он родился совершенно здоровым. Я не собираюсь его с кем-либо обсуждать.

Ланской смотрит не меня. Молчит. Ухмыляется.

–Ну раз ты так категорична, – произносит внимательно следя за моей реакцией. – Настаивать не стану. Лезть тоже.

–Благодарю, – произношу от чистого сердца.

Тревога отпускает. Правда, совсем чуть-чуть.

Я действительно рада, что он не стал давить на меня и остановится. Дима ведь мог продолжить задавать вопросы, требовать ответа на них, но не стал этого делать. Его отношение ко мне просто бесценно.

Вдруг понимаю, что начинаю ему доверять.

– У Вики другие родители, – признаюсь. – По крайней мере, отец, – добавляю чуть слышно.

Вдаваться в подробности не спешу.

Я связана по рукам и ногам жестким контрактом. Пусть дочка осталась со мной, но есть ряд пунктов из-за которых я продолжу молчать. Нарушать их нельзя ни при каком раскладе.

– В генетике у меня вопросов нет. Там все чисто, – говорит Дима и я понимаю, что мне вдруг становится гораздо легче после его слов.

Не думала, что так сильно переживала из-за возможности генетического заболевания. Но теперь, когда точно знаю, что его нет, мне значительно лучше.

– Уверен, если бы были какие-то проблемы, их устранили на стадии формирования эмбриона, – Ланской продолжает озвучивать свои мысли. – Поэтому мы опустим этот момент, – ставит точку во всех прочих сомнениях.

Выдыхаю. Я даже не думала, что не дышала столько времени.

–Спасибо. После твоих слов мне стало спокойнее, – говорю от чистого сердца и снова делаю глоток чая.

Горячий напиток оставляет после себя приятное терпкое послевкусие и согревает. Чувствую, как приливает молоко и мне становится грустно.

Я так хотела кормить дочку самой…

– Дим, точно нельзя уходить со смеси? – спрашиваю еще раз.

– Точно, – кивает. – Понимаю, что очень хочется, но все же давай не будем рисковать. Хорошо?

– Хорошо, – произношу упадническим тоном.

– Настя, ты со всем справишься, – говорит с твердой убежденностью в голосе.