Тимофей распахнул дверь женского туалета и вошел в тамбур. Две кабинки с приоткрытыми дверками оказались пустыми.

– Заходи, – кивнул он на одну из кабинок. – Я постою, покараулю.

– Ни за что! – разозлилась Марина. – Не смей меня унижать, ты, козлина!

Глаза начальника охраны сверкнули нехорошим блеском.

– За козлину и палец прокушенный ответишь! Что в тебе, сучке похотливой, Роберт нашел? Радовался бы, что избавился, а он погоню устроил!

– А если женщины зайдут сюда? Как ты им объяснишь, почему ты здесь находишься?

– Никак. Выйду. Подумаешь!

Марина чудом сдержалась, чтобы не плюнуть в наглую рожу Большакова и не высказать все, что она о нем думала.

«Молчи!» – приказала себе и до ломоты сжала челюсти, чтобы не сорваться.

Взгляд ее уперся в окно тамбура, до половины замазанного белой краской.

Она скользнула в кабинку, сделала свои дела и быстро сняла с одной ноги кроссовку. Прислушалась. В тамбуре стояла тишина, разбавленная тяжелым дыханием Большакова.

– Кукиш тебе! – пробормотала она себе под нос. – Не дамся! Главное, чтобы ты шприцем не ткнул!

Марина вышла из кабинки и с визгом бросилась к окну. Зажмурилась и, отвернув лицо в сторону, что есть силы саданула по нему кроссовкой – один раз, второй… Послышался звон разбившегося стекла.Поток холодного ночного воздуха устремился ей в лицо. Она в секунду вскочила на низкий подоконник и вцепилась в ручку старой рамы.

Сзади площадной бранью разразился Большаков, он рывком дернул Марину на себя. Дверь коридора распахнулась.

– Что происходит? – послышался чей-то грубый мужской голос.

– Спасайтесь, пожар! Горим! – заорала во всю силу легких и остервенело заехала пяткой в лицо начальника охраны.