Ладно, довольно ахинеи, надо позвонить в милицию. У них как и у нас: повод к вызову, адрес, телефон, ждите, доктор… тьфу, мент поганый будет. Глупо всё. А телефон у бабки был запоминающийся – единичка, три тройки, три шестерки. Запоминающийся. Был. Надо же, какая ерунда в голову запала!

Кажется, я была немного не в себе. Трудно объяснить, что такое – зачехлить больного. Попробуйте, почувствуете сами – врагу не пожелаю. Конечно, у каждого врача, занятого в экстренной медицине, есть свое маленькое персональное кладбище. Но у меня до сих пор умирали только те, кому положено – безнадежные онкологические, например. А тут – ни с того и ни с сего, вполне сохранная старушка, от привычных, повторяю – безобидных, однозначно ей показанных лекарств…

Нет, что-то здесь было очень здорово не так.

Только – что не так?

Труп увезли, квартиру опечатали, я в растрепанных чувствах возвратилась на базу и сидела у заведующего в кабинете, пытаясь разобраться, где же я ошиблась.

Что не так?

– Не знаю, – честно признался босс, просмотрев кардиограмму, – всё так, нигде ты не ошиблась, правильно лечила. – Рудас в задумчивости закурил и подвинул пачку. – Закуривай…

Я отрицательно качнула головой.

– Ах да, ты же молодчина, бросила… Не знаю, – повторил заведующий, – может быть, вскрытие что-нибудь подскажет, но я так полагаю, просто-напросто срок бабушке пришел, вот сердце у нее и отказало. А ты всё верно сделала, абсолютно адекватное лечение. Так что успокойся, выкини из головы и, главное, историю болезни грамотно оформи. И всё, нечего тут самоедством заниматься – если б люди на земле не умирали, рай бы здесь был, а не там, но у нас для рая грехов здесь многовато. Иди-ка лучше чемодан свой собирай, магнитная буря сегодня ожидается, смена напряженной будет.

Я шмыгнула носом.

– Спасибо… спасибо, Альберт Михайлович.

Вот ведь рассупонилась… Какого черта – все там будем! Веселенькое утешеньице.

Пятнашкина в диспетчерской листала очередное процес-суально-эротическое чтиво (бишь дамский детектив), и все прочие терзания были ей до лампочки. Чугуевой в конференц-зале равно столовой тоже: зажав подол юбки в зубах, Елена Николаевна задумчиво брила на себе колготки. Ага, именно вот так: доктор Чугуева бритвенным станком «жиллет» (лучше для колготок нет!) старательно удаляла катышки с шерстяных колготок, а фельдшер Кукин с живейшим интересом наблюдал за ее работой:

– Елена Николаевна, там еще немножко сзади, на бедре неровности остались. Неаккуратно получается…

– А там, под юбкой, всё равно не видно. – Чугуева со вздохом распрямилась. – Шерсть скатывается, будь она неладна, – пояснила она, видя мое мягко говоря недоумение, – колготки всего-то две недели как ношу, а они свалялись, катышками все пошли. Так носить вроде неприлично, выбрасывать жалко, денег стоят. Ну а как сегодня Гошка про бритье рассказывал, так меня и стукнуло – дай, думаю, попробую. Вроде ничего, а?

– Очень симпатично, Елена Николаевна, – заверил ее Алик. – Ой, Яна Германовна, а у вас макияж немножечко пополз. Позвольте я подправлю?

Спасибо вам пожалуйста!

– Изыди, Алик, – огрызнулась я.

– Нет, ну в самом деле, разрешите, у меня неплохо получается, я же курсы визажистов кончил.

– Ну уж нет, позвольте не позволить, я уж как-нибудь сама, – решительно открестилась я. – Послушай, визажист, объясни – а зачем вообще ты фельдшером работаешь?

– А мне стаж нужен, я в Военно-медицинскую академию собираюсь поступать. Ну, Яночка Германовна…

Вот подарочек!

– И-зы-ди, – по слогам повторила я.

– Какая же вы грубая, Яна Германовна!

Точно, и ни фига не женственная.