— Ты подумай, Дамир, хорошо подумай. Мы с Алексеем для этого не годимся, возраст не тот, да и в прошлом слишком много грешков за нами водится. За пару дней раскопают и все под соусом подадут через прессу. А вот ты — молодой, успешный, тебя в многих кругах знают и уважают. Ты способен расположить людей так, чтобы они за тебя голос свой отдали.

— Да какое из меня лицо партии, Алексей Петрович? Вы рожу мою видели? Такой только и пугать, — указал на шрам и горько хмыкнул.

— Зря ты так, это можно будет использовать. Люди любят слезливые истории о несчастном детстве и о том, как из простых людей человек наверх забрался.

— Боюсь, моя история будет слишком скучной. Меня бабка забрала. Которая миллионами ворочала. А потом весь семейный бизнес вместе с состоянием перешел ко мне.

— Так кто знает об этом? Ты да я, да еще парочка людей из нашего круга. А вот доярка из какого-то захолустья понятия не имеет, что ты с ложкой золотой родился, просто на время от семьи отбился, — хмыкнул он, я же руки в кулаки сжал, подавляя злость.

Мне не нравилась перспектива, описанная Дмитруком. А даже если бы согласился, никакую доярку из захолустья обманывать бы не стал, но нельзя отрицать слова Алексея Петровича — не воспользуются возможностью они, кто-то другой это сделает за них. И не факт, что этот «кто-то другой» о народе думать будет хоть немного.

Я откинулся на спинку кресла, мазнул задумчивым взглядом по ресторану, и бровь удивленно вверх поползла. Потому что в высокой девушке, что быстрым шагом мимо меня прошла, узнал Аврору.

Сейчас она была в курточке и обтягивающих стройные ноги джинсах, а не в униформе отеля. Копна пышных светлых волос струилась по спине до поясницы. Меня даже не заметила, устремилась к столику, за которым ее уже ждал какой-то мажорчик. Ну да, такая, как она, вряд ли связалась бы с парнем из простых. Вот только непонятно, почему этот «парень не из простых» работать ей поломойкой разрешает.

Наблюдая за девушкой, я на какое-то время забыл, что собеседники ждут от меня какой-то реакции на их предложение. Мне сейчас интересна была лишь блондинка эта.

Она остановилась у столика, резкими движениями стянула с рук перчатки, бросила на стул рядом. Клюнула мажорика в щеку, сняла куртку и уселась напротив него. Что-то эмоционально начала рассказывать, сначала я решил, что ссорятся, но то, с каким внимательным и серьезным видом слушал ее пацан, наталкивало на вывод, что, скорее всего, она жалуется ему на что-то. Вполне вероятно, даже на меня самого, ведь прошло минут сорок, как я из отеля вышел. А смена Авроры вряд ли так быстро могла закончиться.

— Так что, Дамир? Можем мы рассчитывать на то, что ты возьмешь немного времени подумать и все же согласишься?

Я резко повернулся к Дмитруку.

— А какой запасной вариант? Вы же наверняка рассматривали возможность моего отказа.

Дмитрук скривился, Антонов, который большую часть беседы отмалчивался, вдруг произнес:

— Если ты откажешься, Дамир, нам придется поддержать Костецкого. А нам бы очень этого не хотелось. Но и война нам не нужна. Мы уже немолоды, чтобы в перетягивание каната играть. У меня сын подрастает, хотелось бы передать ему процветающую и приносящую прибыль компанию, а не то, что от нее останется, если против пойдем. А других подходящих лиц, которым мы бы доверяли, нет. Только ты, Дамир.

— Я понял, — кивнул я и снова взгляд на девку перевел. А она уже одна за столиком. Ни мажора, ни его ноута нет. — Вы же понимаете, что даже если я соглашусь, нет гарантий на победу. Меня народ даже не знает, я не публичный человек, люблю в тени находиться.