– Который час? – Я посмотрела на Реджи, сидящую на полу и спокойно читающую учебник по травматологии.

– Без минуты восемь, – ответила та и снова уткнулась в книгу.

– Вы что, ничего не понимаете?! – воскликнула я. – Это моя возможность! Моя, и ничья больше! Я заслужила ее!

– Появилось, – перебила мою тираду Кори, а я замолчала и с напряжением смотрела на спину подруги.

– И? – Реджи подняла голову, а в комнате повисло молчание. Мне казалось, что даже время остановилось вокруг нас.

– Черт, Лив. Это подстава, – простонала Кори, и я готова была зарыдать от обиды. Не получилось. Неудачница!

– Мне жаль, дорогая. Летом тоже будет набор, – сочувственно произнесла Реджи.

– А мне как жаль. – Кори повернулась и скривилась. – И как мы будем без тебя целых две недели, сучка ты такая? Ты первая!

– Что? – переспросила я, слыша визг обеих подруг, и они тут же подлетели ко мне и начали обнимать, выкрикивая поздравления.

– Ты стоишь первая в списке, Лив! Первая! У тебя сто из ста! – вопила Реджи, а я хлопала глазами, не веря своему счастью.

– Господи… – прошептала я, а из глаз брызнули слезы.

– Лив! – в комнату залетела Лайла. – Мы едем! Ты и я!

– Да, – кивнула я и уже завизжала, прыгая на месте. Девочки подхватили мое веселье, и мы все начали проверять мой матрас на прочность.

Гарвардский университет для выпускников первой ступени, то есть бакалавриата, каждый год устраивает бешеный конкурс на две недели практики в лучших больницах и медицинских центрах Америки. Туда направляются шесть студентов. Им предоставляется общежитие, а точнее, квартира. На период волшебной практики студенты превращаются в интернов. Это просто красная ковровая дорожка в аспирантуру и для личной практики в дальнейшем. Твое имя будет занесено в негласный список лучших будущих интернов, и при поступлении на новую степень ты станешь нарасхват. А про уважение, про резко поднявшийся статус я вообще молчу. Это невероятная удача!

Первый, с кем я поделилась этой новостью, был Лес.

Когда пришло время мне возвращаться в университет, друг уже полностью оправился, а мама даже всплакнула, когда он уехал от нас в Нью-Йорк. Он созвонился со своим отцом и сказал, что хочет работать в Америке. И тот ему нашел место у старинного приятеля, на что Лес радовался, как ребенок. Нет, он не общался с ним. Но Коул звонил Лесу, пытался как-то объяснить всю ситуацию, чтобы наладить пошатнувшуюся дружбу. В итоге они только сильнее поругались. По последним данным Леса, полученным от Коула, он улетел в Лос-Анджелес и открыл там филиал своей компании по звукозаписи. Больно ли мне было принять то, что он все для себя решил? Нет. Я готовила себя к этому. Но, все равно, глупая душа надеялась.

– Я тебя поздравляю, Лив, – тепло сказал Лес в трубку, а я расплылась в дебильной улыбке.

– У меня голос охрип, так мы кричали, – рассказывала я, погруженная в эмоции.

– Я слышу, – рассмеялся он. – А куда направляют?

– Пока не знаю, – задумалась я. – Да мне все равно. Я выиграла, Лес! Я так рада!

– Это хорошо, Лив. Кстати, я купил квартиру около Центрального парка и жду в гости, – поделился он.

– Как только, так сразу. Ты же меня знаешь, – пообещала я.

Мы пожелали друг другу всего хорошего, и я легла спать. Но заснуть не получилось, потому что мой организм требовал вечеринки. Энергия била ключом, тело жаждало пуститься в пляс и заглушить эту бурю изрядной долей алкоголя.

В итоге, просидев за ноутбуком до семи утра, я отправилась в душ. Тщательно уложила свои темные волосы в объемные кудри и накрасилась как на свадьбу. Да, под влиянием алкоголя я не только накалываю татуировки, но и крашу волосы. И теперь я брюнетка. Изменения были необходимы для моей души, а я не сопротивлялась, позволяя потоку времени стирать воспоминания и боль.