Закончив с посудой, я поднялась наверх и постучалась в гостевую спальню. Мне никто не ответил, поэтому я открыла дверь. Комната была освещена лишь лампой у кровати, а Лес прямо в одежде спал на покрывале.

Покачала головой и вошла. Тихо ступая, приблизилась к кровати и посмотрела на мужчину. Даже во сне он хмурился, и внутри меня что-то кольнуло. Стало жаль его, жаль себя, жаль прошлого. И горло знакомо свело, а глаза затуманились.

Я выключила свет и вышла из спальни. Зайдя к себе, я рухнула на постель и сбросила кеды, а затем джинсы с поло. В белье забралась под одеяло и закрыла глаза.

«Я ненавижу тебя всей душой», – в голове вспыхнули слова, а я зажмурилась сильнее.

– Нет, – в отчаянии простонала я. – Нет, пожалуйста. Нет. Не надо, не сейчас. Я сломлена, не смогу этого пережить. Не смогу переварить этого. Это невыносимо больно. Нет.

Но по щекам уже катились слезы, и я уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить громкие всхлипы, которые разрывали снова все внутри. Так долго не разрешала себе плакать, но появление Леса разрушило тот искусственный мирок, в котором я искала спокойствия. И теперь снова ощущаю себя так же, как в тот вечер, когда видела его последний раз. Отчаяние и холод, как в тот момент, когда я была на грани пропасти. Уже падала, но он не подхватил меня. Обещал. Обманул. Использовал. Разорвал на части и бросил.

– Лив… – Тихий голос разрушил мое одиночество, но я не смогла остановить поток слез. Просто накинула на голову одеяло и продолжала рыдать. – Тише, Лив. – Теплые руки вытащили меня из моего укрытия и обняли, прижимая к себе. – Прости, это я виноват. Я не должен был приезжать, но ты единственная, кого я бы хотел видеть. Прости меня.

– Все… хорошо, просто воспоминания нахлынули, – сквозь слезы пыталась я объяснить ему.

– Плачь, станет легче, – прошептал он и поцеловал меня в макушку, накрывая нас обоих одеялом.

И я плакала долго и горько, как будто только что похоронила самого дорогого мне человека, пока друг шептал мне успокаивающие слова. Мы с Лесом пострадали больше всех. Он был его другом, а я… лишь подстилкой. Глупышкой Ливи. Я окончательно потеряла надежду быть счастливой. Боль никогда не потухнет, она будет крутиться рядом, чтобы на пороге нового дня напомнить о себе, заставить бежать от всего хорошего. Страх быть обманутой и преданной только разовьется с годами. Он сломал меня, забрал дыхание и выпил его без остатка. Но я никогда не произнесу его имя, ведь тогда я могу мысленно призвать призрака из прошлого. И в тот момент, когда увижу его, сойду с ума. На мне можно будет ставить жирный крест. Поэтому больше никаких воспоминаний, никакого сочувствия и сожаления о содеянном. Ночь подготовила мне новую маску, чтобы утром проснулась другой. Нельзя предугадать, какой я буду.

Утром, осторожно выпутавшись из объятий Леса, который мирно спал на моей постели, я собрала разбросанные вещи и бесшумно вышла из спальни. Ему следует отдохнуть. Он не рассказал мне всего, но я чувствовала, что ему так же плохо, как и мне. Он мой друг, хотя раньше я считала его своим врагом. Горе сближает людей. В нашем случае горе разочарования.

Я приняла освежающий душ и спустилась в столовую, где мама и Тейд завтракали, болтая. При моем появлении они тут же замолчали, а я недовольно цокнула.

– Все хорошо, можете продолжать перемывать нам косточки, – произнесла я и достала кружку из шкафчика.

– Хм, родная, я боюсь спросить… – начала мама, пока я наливала себе кофе.

– Если боишься, то не спрашивай, – спокойно ответила ей.

– Все же спрошу. Почему Лестер спал с тобой? Я заходила и… В общем, что происходит? – нетерпеливо спросила она, поглядывая на мужа.