Неуверенность в себе, неумение находить достойные авторитеты, склонность плыть по течению. Желание хоть чем-то наверстать нехватку общения с близким человеком – и самые неожиданные способы этого «наверстывания». Именно это часто ожидает ребенка из неполной семьи. Не хочу принизить роль своей мамы – в плане воспитания она дала мне все, что могла. Но развод родителей мне аукался еще очень долго – как и большинству детей в подобных ситуациях.

Сейчас многие наверняка воскликнут:

– Да автор явно преувеличивает! Я вот тоже пережил развод родителей, и все у меня в порядке! (Я купил дом, женился, родил шестерых детей, открыл нефтяную скважину…)

Но речь сейчас не о том, что развод родителей непременно закроет перед вами все пути и не позволит стать состоятельным – и состоявшимся – человеком. Это не так.

Конечно, все переживают травмирующие события по-разному. Кто-то более сильно и глубоко, кто-то – менее. Но в любом случае подобное событие – это шрам в душе ребенка. Который может впоследствии дать о себе знать – в самый неожиданный момент.

В полных семьях взросление ребенка происходит, скажем так, автоматически. Мальчики и девочки, наблюдая за родителями, получают образец поведения. Не будем пока обсуждать вопрос, всегда ли этот образец положителен, – это отдельная сложная тема. Для девочек, разумеется, «ролевой моделью» является в первую очередь мать, для мальчиков – отец. Но отсутствие одного из родителей – независимо от пола – это всегда травма. Поэтому ребенок, не знавший общения с отцом, чаще всего бессознательно пытается компенсировать его отсутствие – и отсутствие тех ресурсов, которые отец ему «не додал». Независимо от того, какого пола этот ребенок. При этом роль отца проецируется на разных людей, не всегда достойных этого.

Но это сейчас я могу так лихо разъяснить происходившее со мной в детстве. Для того чтобы прийти к осознанию и решению собственных проблем, мне потребовалось много лет. Даже когда я стал профессиональным психотерапевтом, испытал на себе множество техник и методик, разрешил большую часть мучивших меня вопросов, меня преследовало чувство, что вроде все хорошо, но чего-то не хватает. У меня не было ощущения свободы, которого я больше всего жаждал. Как бы я ни был уверен в том, что я – взрослый и уважаемый человек, психотерапевт Михаил Геннадиевич, где-то глубоко во мне по-прежнему сидел мальчик, обиженный на отца. И при этом, как ни странно, желающий его вернуть.

В период учебы в Мюнхенском институте интегративной семейной терапии в 1997 году, когда мы изучали техники реконструкции семьи и рода, я вызвался сделать работу со своим отцом. В то время я уже сам создал методику «Расстановок внутренних образов» для интеграции переживаний клиентов. Но тогда в отечественной психотерапии эту методику знали несколько десятков моих клиентов и узкий круг моих коллег, а с техникой «Familie Aufstellung» (позже, в 2000 году, при подготовке к изданию первой книги об этом методе я, как научный редактор книги, приму решение назвать эту технику «семейной расстановкой») были знакомы единицы профессионалов. Именно эту технику предложил мне использовать Тобиас фон дер Рекке, мой тогдашний учитель и известный семейный психотерапевт. Произошедшее во время той работы стало для меня откровением, которое повлияло на всю мою последующую жизнь… Опишу то, что мне запомнилось.

Тобиас посоветовал мне пойти по не совсем обычному пути. Понятно, что вместо отца в расстановке участвовала фигура заместителя – человека, который отыгрывал в процессе его роль. А вместо меня самого Тобиас порекомендовал заместителя не выставлять – самому участвовать в процессе непосредственно. На своем, так сказать, законном месте – месте сына своего отца. Для меня это было немного неожиданно. Но вскоре произошло то, что меня потрясло и перевернуло всю мою жизнь.