– У меня пальто зимнего нет… Вадим, ты слышишь? Холодно в куртке зимой…

– Хочешь, чтобы я бросил свое научное рукоделие и пошел в работяги? – он по привычке давил на жалость.

– У нас семья или что?

– Ну, хорошо, хорошо, давай повенчаемся. Если ты так хочешь… Хоть в это воскресенье.

– Спасибо за одолжение, не стоит. Не пойму, чего хочешь ты. Если заниматься только наукой, а не семьей – живи один. Хоть в бочке, как Диоген. Наука – это служение, а не халява, – хлопнула я дверью и пошла «пожалиться» к своей девяностолетней соседке по коммуналке Анне Вячеславне, с которой мы к тому времени очень сблизились…

– Деточка, я не имею никакого права вмешиваться в вашу личную жизнь… – внимательно выслушав меня, ответила она. – Но если хотите знать мое мнение… Я вам прочту прекрасное стихотворение Степана Щипачева… – и мастерски продекламировала.

– Гоните его в шею, – улыбнулась она, как бы стесняясь своих слов.

– Но он же сам должен понять, что надо уйти! – воскликнула я.

– У него здесь, – Анна Вячеславна приложила руку к сердцу, – пусто.

– Да у него здесь, – я постучала костяшками пальцев по своему лбу, – черная дыра! Шизик-теоретик…

Поняв, что Вадим – герой совсем не моего романа, я очень долго не могла решиться на разрыв: нелегко расставаться с иллюзиями, и первой была та, что человек может исправить другого человека… Действительно, это под силу только Богу. К тому же Вадиму было некуда идти. Добрый муж перевез ко мне из бывшего дома около двух тысяч томов библиотеки, а «своим» оставил трехкомнатную квартиру, к слову сказать, тещину. Я поначалу обрадовалась такому неожиданному книжному богатству – мой физик собирал тщательно и много лет личную библиотеку: «доставал», выискивал, выменивал, целое дело… Но мало-помалу мне открылось, что и собирание книг, и чтение, и приобретение новых знаний, став самоцелью, превращается в натурального идола. Это мало отличается от того, как фанаты творят себе кумира из какой-нибудь «звезды», богачи – из денег, спортсмены – из наград, писатели – из славы. Умный и талантливый Вадим оказался обычным идолопоклонником… Лиши его этих книг – сойдет с ума… Книги были его «собеседниками». Люди интересовали его лишь постольку поскольку…

Из-за того, что он был почему-то не в состоянии сделать карьеру в физике, из-за неуверенности в себе, из страха одиночества Вадим сделался актером. Когда приходили друзья, он был само обаяние, радушие и гостеприимство. Он «обаял» моих провинциальных родственников, даже священников в нашей церкви, куда мы стали ходить туда вместе после его крещения. Пытаясь разубедить его очередную жертву в том, что он в действительности безжалостный и самолюбивый и я первая подпала под его «обаяние», тем самым только подливала масла в огонь. Злой и самолюбивой мегерой, которая не ценит такой талант, стали считать меня… Пришлось по-христиански смиряться и с этим: меня действительно стала раздражать и его библиотека, и он сам до такой степени, что хотелось бежать куда глаза глядят из моей уютной, с огромным трудом доставшейся коммуналки с прекрасной соседкой. Я стала злой, а думала, что добрая…

Только две мои близкие подруги знали истинное положение вещей и в унисон гудели: «Да выгони ты этого шизика, выстави вещи на лестничную клетку – и привет семье. Такой не пропадет. Он же из тебя все соки высосет…»

Нет, думала я, они москвички и не понимают, что нельзя выгонять человека на улицу, сама я сколько скиталась по разным углам, когда приехала в Москву, – никому такого ужаса не пожелаю. А у него никакого житейского опыта… И все-таки он талантливый ученый. И наверно, я его еще чуть-чуть люблю… Да и вообще не в этом дело. Моя новоначальная христианская совесть еще не могла ясно различать, что такое хорошо и что такое плохо. Лет десять назад, рассуждая по-житейски, я бы в два счета разбежалась с ним. А как поступить по-христиански?