– Делать ничего не надо, я уже все приготовила. Но, «во исполнение высочайшего приказа», посидим немного здесь. Надеюсь, четверти часа на воспоминания им будет достаточно. Хотите чаю?

Не дожидаясь ответа, Лариса налила в нарядную чашку ароматный напиток. Подала, как в ресторане или офисе, вместе с салфеткой.

– Какой вкусный, – отхлебнув чай, похвалила свекровь. – У меня такой никогда не получается, хотя беру всегда хорошие сорта. Не на рынке, в магазине.

– Хороший чай сейчас лучше брать в чайных клубах, я вам потом приготовлю несколько коробочек. – Лара говорила и все время что-то делала, быстро передвигаясь по просторной кухне. Доставала что-то из огромного холодильника, добавляла в блюда какие-то специи из маленьких хорошеньких баночек, не забывала заглядывать в духовку.

– Хозяйство у тебя в образцовом порядке, – вздохнула Светлана Александровна. – Каждый раз, как приезжаю от тебя в Москву, пытаюсь все так же устроить – чтобы на каждой полочке своя вещь. Хватает в лучшем случае дня на три. Сережа у меня растеряха, да и я не лучше.

– А что мне еще делать? Даня не хочет, чтобы я работала, да и я к этому не стремлюсь.

– Ты присядь, посиди со мной, дай хоть посмотрю на тебя.

Лариса послушно налила в чашку чай и уселась рядом. Светлане Александровне с невесткой было легко общаться. Понимала ее без слов – хоть и красавица она и одевается, как модель, а все равно – девочка из предместья, такая же, как она. Почти такая. Только порой Светлана Александровна ловила себя на мысли, что относится к Ларисе как к старшей по возрасту, – такая она деловитая, спокойная, серьезная. Что ни спроси – все знает, все умеет. Сама она в ее годы была ужасно смешливой. Ей с подружками палец покажи, они и хохотать. А ведь жили все трудно, бедно…

«Нерадостная она какая-то, несчастливая, – невольно вздохнула Светлана Александровна и тут же одернула себя: – Да они сейчас почти все такие. Время им такое досталось.»

Лариса, перехватив ее взгляд, ухмыльнулась:

– Да вы не жалейте меня, не надо. Я знала, на что шла, потерплю. Вот увидите, как только рожу ребенка, все изменится.

Светлана Александровна не стала разуверять невестку. Совсем недавно у них с сыном был разговор на эту тему. Даня приезжал в Москву на деловую встречу, которая по каким-то причинам сорвалась, и Дэничка провел целый вечер дома.

Сергей спросил как бы невзначай:

– Может, пора подумать о потомстве?

Даня вскинул на него удивленный взгляд:

– О каком потомстве? Я не хочу плодить чужих детей!

– Почему чужих? Ты что же, сомневаешься в Ларисе? – испугался отец.

– При чем тут она. Я сам себе чужой, разве вы не видите?

От этих слов по сердцу резануло так, что она едва удержалась, чтобы не застонать. Сергей тоже не нашелся с ответом, только побледнел…

– …Да, потерпеть тебе, девочка, придется немало, – Светлана Александровна вновь взглянула на невестку. – Только стоит ли? – В последнее время она много об этом думала. «Вот, говорят, что русские бабы самые терпеливые. Может, это и так, только правильно ли это? Многие ее знакомые женщины сносят то, чего в принципе не должно быть в жизни человека. Чего нельзя видеть детям, что унижает, искажает, уродует душу. Какое там чувство достоинства! А ведь оно должно быть у женщины, тем более у женщины-матери.

Что самое интересное, терпят все не из-за любви к мужу, нет! Сами взвалили на себя непосильную ношу и несут ее обреченно, с остервенением, словно себе и всему свету назло. Мужики, даже самые неумные, непостижимым способом чувствуя это, ведут себя еще гаже. Взять хоть двоюродного брата, сам – от горшка два вершка, лентяй, пьяница! Да еще норовит руки распустить. Начнешь ему выговаривать, стыдить: пожалей, мол, жену… А он свое: «Раз живет со свиньей, значит, ей нравится. Она и прощает не потому, что понимает, любит, а так, неизвестно для чего. Еще и гордится собой, тешится: смотрите, какая кроткая, терпеливая… Тьфу! Глаза бы мои на нее не смотрели! Измучился весь с ней, потому и пью!» Вот и поговори с ним…»