Наконец тяжелая машина пришла в движение, и поезд тронулся.

Оба сыщика уселись по-американски: склонив головы на грудь и положив ноги на спинку противоположного кресла. Снеговик, быстро перенимавший «хорошие» манеры, принял ту же позу и для большей устойчивости еще зацепился шпорами за обивку дивана.

На диване как раз сидел его господин; но последний нашел эту фамильярность чернокожего вполне естественной.

Поезд мчался, выбрасывая клубы дыма, мимо городов, местечек, мостов, водопроводов, мчался через тоннели, равнины, – к великому изумлению негра, который до тех пор но представлял, что свет так велик.

Среди пассажиров он пользовался успехом, вызывая всеобщее любопытство своим костюмом ковбоя, ибо в этих краях подобные джентльмены известны мало и пользуются сомнительной репутацией.

Снеговик же, очень довольный производимым эффектом, принимал важные позы, выпячивая грудь, – словом, рисовался.

Но от Нью-Йорка до Чикаго дорога длинная, и после пяти-шести часов пути негр почувствовал, что голоден.

Он сообщил об этом своему господину, и тот воскликнул:

– Ах, а я об этом и не подумал!.. Только, видишь ли, у меня нет ни пенса в кармане; придется подтянуть животы.

В эту минуту из вагона-буфета вернулись Пиф и Паф, плотно закусившие, веселые, с зубочистками в зубах.

Снеговик, высунувшись из окна, впитывал в себя кухонные ароматы, которыми благоухал воздух, и, стягивая пояс, бормотал:

– Плохой вы негр, мистер Снеговик! Вам пришлось зажигать сигару о зеленую бумажку?.. Ну и как – хорошо? В животе так и переливается – глу… глу… глу!.. А денег ни гроша, поесть не на что!.. Другой раз надо откладывать деньги… экономить!

– Только попадись мне с этим! – проворчал Бессребреник!.. – Ты вздумал экономить!.. Стало быть, тебе захотелось моей смерти?..

Минуло еще два часа, и Снеговик, выйдя из вагона, вернулся с громадным куском ветчины, которую принялся жадно уплетать.

Бессребреник вздумал было отнять ее, но голодный негр вцепился в свою добычу и оскалил клыки, как собака, защищающая кость.

– Тебе дали эту ветчину?.. Ты ее выпросил? Знай раз и навсегда, что мы не должны принимать ничего, чего не заработали…

– Да я ее и не принял, – возразил негр.

– Стало быть, ты ее украл?

– Да, взял у буфетчика.

Поезд мчался, выкидывая клубы дыма.

– Вот отлично! – воскликнул джентльмен, смеясь. – Когда мы условливались, о краже ничего не было говорено, – стало быть, она и не запрещалась. Так что воруй себе, мой друг, только не попадайся.

Негр съел до последней крошки ветчину, между тем как его голодный господин, совершенно изнуренный, старался проспать те мили и часы, которые им еще оставались.

– Чикаго!.. Чикаго!..

Этот крик разбудил его, возвещая, что они наконец приехали.

Он вышел из вагона в сопровождении негра, и у него, никогда ничему не удивлявшегося, вырвалось восклицание изумления при виде молоденькой женщины, одетой в изящный дорожный костюм и с пледом на ремнях в руке.

Поезд мчался, выбрасывая клубы дыма

– Здравствуйте, мистер Бессребреник.

– К вашим услугам, миссис Клавдия Остин.

– Куда вы?

– Еду на цветной обед.

– К кому?

– Не знаю.

– Какая улица?.. Какой номер?

– И того не ведаю.

– И вы уехали из Нью-Йорка, не справившись?..

– Те, кто пригласил, сумеют отыскать меня… А вы?.. Я не вас недавно видел в Нью-Йорке?..

– Я приехала с этим же поездом. Вам не неприятно будет пройтись со мной под руку?

– Буду весьма польщен, очень счастлив…

Несметная толпа репортеров, фотографов, художников, любопытных чуть не раздавила их.

Миссис Клавдия Остин взяла под руку джентльмена; Снеговик последовал за ними, Пиф и Паф делали неимоверные усилия, чтобы толпа не оттерла их.