– Юрий Гургенович, вы говорили, что дураков нужно умело использовать. – Вячеслав Станиславович все еще стремился поддержать общий стержень разговора.

– Говорил.

– А что вы с ними делаете?

– Я о своих забочусь. – Юрий Гургенович развалился на кресле. – Если своих дураков не поддерживать и всех разогнать, так ведь чужие нагрянут. А чужие дураки заметно хуже своих. Это всем известно. Дураку на самом деле не очень много надо. Ему главное, чтобы остальные его дураком не считали, и ради этого он готов на любые глупости.

– И получается заботиться? – спросил Андрей Максимович.

– Конечно! Был бы я губернатором, если бы не умел с дураками работать.

– Ну а все-таки, – настаивал Вячеслав Станиславович, – поделитесь опытом. Может, и нам пригодится.

– Да здесь секрета никакого нет. Вот был у нас один ду риал ист…

– Дурналист? – переспросил Вячеслав Станиславович.

– Это я так глупых, дурных журналистов называю.

– А-а! – опять захохотала Елена Аристарховна. – Как это правильно! Я помню, один такой дурналист и у меня интервью брал. Все вопросы глупые задавал, с каким-то подтекстом. Не знаешь, что и ответить. Я ему говорю: молодой человек, хватит из меня уже дуру делать, я и так ничего не понимаю!

– Удивительно еще, – прошелестел заплетающимися губами Степан Александрович, – что дураки никогда не могут вовремя помолчать. Даже ради собственных интересов. Казалось бы, чего проще!

– Они когда молчат, дураками себя считают, – подсказал Андрей Максимович.

– Да? – вылупился на него Степан Александрович. – А знаете, это интересная мысль!

– Коллеги, – возмутился Вячеслав Станиславович, – дайте уже Юрию Гургеновичу рассказать!

– В самом деле! – отозвалась Елена Аристарховна.

– Всё! Молчим! – Степан Александрович приложил палец к своим губам. – Молчим.

– Извините, Юрий Гургенович, – сказал Вячеслав Станиславович, – мы вас внимательно слушаем.

– Дурналист этот, – продолжил Юрий Гургенович, – все критиковал, что у нас историческая усадьба разваливается. Писал на каждом столбе, что в усадебном парке коттеджи хотят строить. Ему несколько месяцев объясняли, что это все домыслы, пустые слухи. А он все свое! Дурак, одним словом. И тогда мы… – Юрий Гургенович так хищно посмотрел на собеседников, что у Андрея Максимовича даже мурашки по спине побежали.

– Юра! – Прохор Петрович попытался остановить откровения своего друга, но Юрий Гургенович на этот раз проявил упрямство и договорил:

– И тогда мы его директором этой усадьбы и назначили!

– А-а… – с облегчением выдохнул Прохор Петрович.

– Да, – победоносно заулыбался Юрий Гургенович, – бюджетик небольшой на реставрацию подкинули и с проверками к нему не спешили. Я же понимаю, история! Ну, он и поумнел постепенно. Через месяц машину себе приличную купил, через три квартиру присмотрел, а потом сам же сокращение территории усадьбы и согласовал. Теперь и ему хорошо, и усадьба сохранена, и коттеджи построены. Полный консенсус!

– А бывает так, что дураки не умнеют? – спросил Андрей Максимович.

– Бывает, конечно. Только это уже не дураки, а придурки. Придурок тем от дурака и отличается, что не умнеет, когда его учат. Умный же человек, как известно, всю жизнь учится. А совсем умный еще и на чужих ошибках. А если не учится, значит, полный дурак, то есть придурок. Прохор Петрович, – Юрий Гургенович повернулся к главе корпорации, – помнишь, егерь такой у нас был, Иваныч?

– Смутно что-то.

– Да как же! Помнишь ты его отлично! Это ж ты от него убегал, когда мы хорошо приняли на морозе и тебе медведь почудился! А потом ты еще в капкан угодил, и мы тебе ногу вытаскивали! Вспомнил?