С. КОРЗУН: Если позволите, вернемся к отцу, как бы к отцу по крови. Вы его совсем не видели, да?

Е. ХАНГА: Во всяком случае, не помню. Мне было года три, наверное, когда он погиб.

С. КОРЗУН: Когда он уехал.

Е. ХАНГА: Это был переворот в Танзании.

С. КОРЗУН: Начало 1960-х годов. Я напомню историю. Он был одним из лидеров, или вице-президентом Занзибара освободившегося. И потом после того, как в Танзании он был премьер-министром…

Е. ХАНГА: Не могу не рассказать очень романтичную историю его знакомства с моей мамой. Когда он уже планировал стать большим политическим лидером, все коллеги подыскивали ему жену. Естественно она должна быть образованная, красивая, умная и т. д. Он искал во многих странах такую, в африканских странах, и не мог найти. А в то время был фестиваль молодежи, студентов в Москве, и моя мама в то время была студентка МГУ, она была очень красивая женщина, играла в теннис, играла на рояле и т. д. И африканские студенты ее запомнили. Они рассказали моему папе, что живет в России такая потрясающей красоты женщина. И он приехал в Москву, и постучался в дверь к маме и сказал: «Здравствуйте, меня зовут Абдула Касим Ханг, я будущий президент Танзании, не хотели бы Вы выйти за меня замуж?» Моя мама отказалась. Но мой папа так просто не сдавался. Он год прожил в России, ну, так просто нельзя было прожить. Он поступил в Университет дружбы народов. А учитывая, что он поступил туда после Оксфорда в Англии, то, в общем, проблем не было, он хорошо учился, и через год они поженились.

С. КОРЗУН: Конечно, в Оксфорде марксистско-ленинскую философию хорошо преподавали. Это понятно. Поэтому проблем и не могло возникнуть. Может быть, вопросы неудобные, но какие есть. Мама обиду на папу сохранила, учитывая, что по истории в силу традиции мусульманской страны Танзании, у него было еще несколько жен впоследствии.

Е. ХАНГА: Об обиде надо спросить маму. Но мама догадывалась, конечно. Это одна из причин, по которым она отказалась поехать в Танзанию со мной. Потому что она очень образованная женщина, доктор наук, женщина свободная, вдруг поняла, что, уехав в Танзанию, она должна изменить образ жизни. И уже она не могла бы заниматься любимой работой и ходить, и делать там то, что она хочет. И главное, что если бы я родилась мальчиком, может быть, она еще и поехала бы, потому что…

С. КОРЗУН: Отец плохо отнесся к родившейся девочке?

Е. ХАНГА: Он был очень расстроен и даже не поехал в роддом меня забирать. Вообще мама была в очень тяжелом положении. Потому что в тот день, когда я родилась 1 мая, отец отказался ехать в роддом забирать, а моя бабушка, которая помчалась туда, упала, сломала руку. И мама не знала. Вот она лежала в роддоме и не понимала, почему никто не приходит помочь ей. А что касается обиды. Не знаю. Столько лет прошло.

С. КОРЗУН: А у Вас?

Е. ХАНГА: Нет. Ну, что Вы? Я поехала в Танзанию, я искала свои корни. Я в начале 1990-х поехала туда. Меня встретила женщина…

С. КОРЗУН: У Вас специальная стипендия от фонда Рокфеллера, да?

Е. ХАНГА: Совершенно верно. Я писала книжку «В поисках своих корней». И приехала в Дар-эс-Салам, и меня встретила женщина, удивительно похожая на мою маму. Я была потрясена. И она говорила: «Ой, моя дочка приехала, моя дочка приехала». А я говорю: «Да, ну, что Вы, какая дочка. Моя мама в Москве». Она сказала: «Нет. Если бы ты была в Танзании, я бы тебя выкормила, выносила, потому что я третья жена твоего отца». И удивительно, что обе жены очень похожи на мою маму. Что говорит о том, что у моего папы был очень хороший вкус. И я подружилась с этой женщиной. Я ее называла даже одно время «мама Ханга». Она повезла меня на Занзибар, на остров, где я встретила свою бабушку. Очень была трогательная встреча. Знаете, неловко это все рассказывать, потому что я так часто это говорила. Потому что я боюсь, что некоторые радиослушатели решат, что я вот как испорченная пластинка.