Как я и подозревала, самое любопытное оказалось на бумажных носителях. Медсестры и ассистентки вечно ленятся расшифровывать и переносить в файлы трудночитаемые закорючки своих патронов. Впрочем, подумав: «любопытное» – я несколько поспешила. По большому счету, ничего особенного в бумагах не было, – обычный набор мелких недомоганий в принципе здоровой девушки. Результаты анализов и функциональной диагностики – в пределах нормы. Если внутри будущей миссис Рокстон действительно гнездилось нечто – проявилось это лишь в Кервуде. В период учебы в колледже святой Инессы никаких проблем с организмом у Люси не наблюдалось. Единственным, за что зацепился мой взгляд, оказалось относительно недавнее направление в Керритаунский госпиталь на ДЛТБ[5] (в Санта-Инессе аппаратуры для этого не имелось). Очевидно, кое-какие проблемы у девочки таки обнаружились – по женской части. Но с патологической страстью к чужой крови никакой связи это иметь не могло…

На всякий случай, чтобы наверняка больше не ездить в Санта-Инессу, я отправилась в кампус и разыскала былое обиталище Люси. Соседка, Саманта Пик, прожившая с ней два года в одной комнате общежития, оказалась на месте. Она отличалось общительностью и словоохотливостью – ссылаться ни на ФБР, ни на клан Рокстонов не потребовалось.

Увы, ничего особо интересного мне услышать не удалось. Подозрительных деталей в поведении подруги Саманта не замечала. Люси Харкер не имела обыкновения где-то бродить ночами и возвращаться утром с окровавленными губами. То есть, конечно, порой она не ночевала в своей комнате, но причина тому нашлась вполне прозаическая: у Люси имелся бой-френд, тоже здешний студент, с медицинского факультета, на четыре года старше. По словам Саманты, этот бой-френд, Ник Андервуд, был на редкость талантливым парнем – обладатель именной стипендии, лауреат и дипломант всевозможных студенческих научных конкурсов и т. д. и т. п.

Интересно, подумала я, знает ли Кристофер о добрачных увлечениях жены? Нам, по крайней мере, он об этом ничего не говорил… И спросила: как отнесся Ник к замужеству Люси? Саманта пожала плечами. Если и страдал, то не слишком заметно для окружающих. Лишь еще больше ушел в научную работу. Парень к тому времени уже запатентовал несколько новых медицинских методик – и активно искал спонсора для их внедрения. А не так давно получил диплом и уехал из Санта-Инессы.

Едва ли это имело отношение к нашему делу, но на всякий случай я попросила позволения взглянуть на фотографию Андервуда – если таковая у Саманты найдется. Нашлась, и не одна. Какой-то пикник: озеро, сосны, Саманта, Люси, еще одна девушка – и трое парней. Ник Андервуд оказался среди них самым видным – высокий, почти двухметровый красавец-блондин…

Вот и верь после этого завистникам, твердящим, что гранит наук упорно грызут лишь жестоко обиженные природой по части мужской стати или женской красоты… Глупость какая! У меня, между прочим, четыре диплома – и все с отличием!

Когда я ехала обратно, на мобильный позвонил Кеннеди.

– Как успехи? – поинтересовался он.

Я коротко обрисовала ситуацию.

– Не стоило рыться в архивной пыли, – резюмировал Кеннеди. – Возвращайся, объект твоего научного интереса объявился лично.

– Вернулась?

– Да. Часа через два после твоего отъезда.

– И что?

– А ничего. Прошла к себе наверх и заперлась. На все попытки Рокстона вступить в разговор ответила одной фразой, весьма холодно: она, дескать, взрослый человек, и не потерпит вмешательства в свою жизнь свихнувшихся от ревности дебилов. Со мной тоже разговаривать не пожелала. Боюсь, в результате появления в обществе Кристофера мой рейтинг упал в глазах миссис Рокстон весьма низко.