- Ну не всем же, как тебе, за деньги задницы целовать.

Он в местном бюро переводов уже второй год стажером ходит. В штат не берут, как ни подмазывается. Правда, меня не слышит или игнорит.

- Да кто это смотрит? – возникает другой.

- Три миллиона человек и ты, - бурчу, пока тот с диким рвением пролистывает, казалось бы, бесконечную ленту Аргентины до конца.

- Цыганова, а не пошла бы ты, а? – влезает Слава, главный заводила. – Раздражаешь.

Я ехидно улыбаюсь и показываю ему язык. Мы вместе в школе учились, я помню его прыщавым коротышкой, так что грозный вид ни капельки не пугает меня. 

- Хрен с ней с этой Варей, что с новым чуваком? 

- Ты про Данте? 

- Данте? – переспрашиваю, но мой голос тонет в спорах.

- Ребята знакомые говорят, он вышибалой в клубе работал.

- Я слышал, что он долги у местных выбивал.

- Мой брат у них на сервисе тачку чинил.

- А мне по большому секрету слили, что он за бабки дерется.

Парни хуже девчонок начинают обсасывать подробности со всех сторон. 

- Данте говорит…

- Да Богдан он! – фыркаю я, но вряд ли кто-то замечает.

Данте! Это ж надо было выдумать!

Слава богу, играет мелодия, которая зазывает всех на лекции, и я с облегчением плетусь в кабинет.

На последней паре я одна, без Кукушкиной, у Ритки вторым языком французский. Она мечтает уехать жить в Париж, после просмотра нового сериала на «Нетфликс» даже берет красный купила. 

Я не спеша раскладываю на столе тетради по испанскому, готовлю учебник и прикрываю глаза. Голова до сих пор гудит. Так и не выпила на перерыве кофе из-за этого Богдана. И, как по волшебству, в мыслях возникает образ из полумрака клуба. Ну ничего особенного – пухлые губешки, дурацкая челка, выбритый затылок и до жути широкие скулы. Проходили, знаем. У него же на лбу написано: «Я сам себя хочу». И что все в нем нашли?

Вздрагиваю и резко открываю глаза, когда слышу противный скрип отъезжающего стула рядом. Я же всегда сидела на этой паре одна!

- Опять ты?

Ой, я даже не скрываю раздражения, увидев знаменитого Данте, что стоит напротив.

- Ты меня преследуешь? 

Смотрю прямо на него, не моргаю. Может, поймет намек, чтобы свалил? Но нет, садится. Какой же он тугой! 

На мой оскал Милованов, который Данте и Богдан в одном лице, сверкает белыми зубами и хвастается ямочками на щеках. Ну прям коварный соблазнитель, е-мое. 

- Ты видишь здесь другие свободные места? – ровным с хрипотцой голосом спрашивает, не скрывая сарказма.

Я отлипаю от него, быстро оглядываю аудиторию и с досадой понимаю, что, как назло, все и правда занято. Даже Кириллов – вечный прогульщик – сегодня здесь. 

Не удостоив ответа помеху слева, отворачиваюсь и смотрю в пустоту перед собой. Хвала небесам, скоро заходит преподаватель и с порога начинает раздавать задания на испанском: ты – вытри доску, ты – закрой шторы, ты – включи проектор. Теперь я вспоминаю, почему все собрались – сегодня мы смотрим учебный фильм. Каждый месяц смотрим, и на этих занятиях Моргунов всегда отмечает присутствующих.

Когда выключают свет и запускают кино про испанскую корриду, я с головой ухожу в учебу – это отвлекает от посторонних мыслей. Записываю в конспекты непонятные слова и те, о значении которых догадалась по субтитрам. Вообще меня нельзя назвать прилежной студенткой, за красным дипломом я не гонюсь, но с испанским у нас сложились очень теплые отношения, даже взаимная любовь, наверное. В этом отчасти заслуга Моргунова – Павел Викторович ведет лекции интересно, интерактивно и современно. В прошлом семестре мы, например, сдавали аудирование в форме пересказа песен.

Я случайно оборачиваюсь к неприятному соседу: рюкзак слева на стуле висит, а у меня ручка закончилась.