А преставится – придет,

Будет ночи напролет

В окна к тебе биться,

Ластиться и злиться,

Ты ему подай с крыльца

Пук сухого чабреца.

Из крапивы веник,

Выметет с ступенек

Чары, сглаз и мглу долой

Чтоб не лез тот пень гнилой.

Ай люли-люли, долой,

Парень тот ведь неживой

Чтоб под окна не ходил,

Чтобы дел не натворил

Отвари отвар из трав,

Не забудь, смотри, добавь

Василька, полыни, будяка.

Напои того ты паренька.

Напои его травой,

Повернись к нему спиной,

Будет выть и плакать,

Страшным хрипом каркать.

Ай, да будет плакать,

Причитать, да ахать.

Ты ему не верь,

Закрывай скорее дверь.

Утро наступает,

Тьма ужо расстает,

Страхи да сомненья

Вслед за Тьмой уйдут.

Светлый день к тебе придёт,

Смех и радость принесёт.

Пусть исчезнут все тревоги,

Счастье в дом твой пусть войдёт.

То, что зло, сотворенное Марией, вернется за ней самой. Верховную предупреждали не единожды, но гордыня Марии затмила её разум.

Верховная, обладая невероятной силой, нарушила естественный порядок вещей, вмешавшись в ход времени. Это злодеяние против самой природы уже начало приносить свои плоды.

Каждое мгновение наполнялось тревожными предзнаменованиями: ветер за окном шептал о недовольстве Силы, а небо затягивалось мрачными облаками. В сердце Яромиры росла тоска и страх – она предчувствовала беду, которая надвигалась на Марию.

Видимо, час расплаты настал.

Прошел месяц. Елена полностью освоилась в доме ведьмы Яромиры за это время. Хороший, добротный, двухэтажный, он был пристанищем женщин, в той или иной мере отмеченных Силой. Хотя, случалось ему становиться приютом и для обычных девочек, девушек, женщин, ищущих спасения… от собственных семей.

Елена с радостью отметила, что Сила ее никуда не делась, а под руководством Яромиры, напротив, стала более послушной. Словно напитываясь мягкостью матушки Миры, энергия Елены стала плавнее, светлее, тягучее, отдавая, когда это требовалось, по чуть-чуть, ровно столько, сколько было необходимо, а не изливаясь горным водопадом, как раньше.

Сама девушка также начала меняться. Поначалу неуловимо, в движениях, неосознанно копируя свою новоприобретенную наставницу. Медленно растирая в ступке травы или бережно прикладывая компресс к горячечной головке ребенка, успокаивая Силой и гладя просто рукой по мокрым волосам, тихонько напевая. Вслушиваясь в ветер, пока развешивала мокрое белье во дворе. Сердце стучало медленнее, ожидая ответа, томясь отгоняемой тревогой. Всматривалась Елена в бег облаков, пытаясь прочесть и в них подсказку. Но все было тщетно.

Между тем сердце неизменно каждый вечер приводило ее на то поле, где она появилась из портала колдуна. Поначалу она бродила по высокой траве, ища хоть что-то, сама не зная что. На третий день пустых брожений, осмелела и села на лавочку возле чуть отбившейся от своих товарок избушки. Все стояли скопом, мелькая разноцветными тряпками на веревках, гомоня людскими голосами, пугая редкими вскриками петухов и лаем собак. А эта, словно устав от шума и суеты, присела на небольшом пригорке у самого края поля. Из всех украшений – яблоня да лавочка под ней.

*

Однажды показалось Лене, будто занавеска колыхнулась. Такая же темная, как старые бревна самой избы. На миг душа встрепенулась, словно потянувшись навстречу давнему другу, с которым так рад встрече, но… Ничего. Тишина. Серая тряпица осталась недвижима. А Елена тяжело села обратно на скамейку. Сама не заметила, как вскочила, повинуясь порыву.

И все равно приходила она почти каждый вечер. Несколько раз даже дверь дергала, никто не открыл. А Яромира сказала, что домик пустой. Жил там давно старик один, да помер. Ни детей, ни внуков после себя не оставил. Почему не занял его никто, ведьма не смогла ответить, не знала. Да и задумалась только, когда Елена спросила, а через минуту уже и забыла.