– Я слышал, что ты клево охотишься, – тем временем сказал темнокожий парень, – теперь у нас всегда есть мясо в меню, а то консервы ужасно надоели. Ты так попала в верхушку рейтинга? Твои успехи впечатляют! Может, и до «гонки» скоро допустят.

– Рейтинг? – заинтересовалась девушка, – О чем ты?

– Эм… – ее собеседник снова замялся, – Как? Ты не в курсе, не следишь за этим? Его вносят в таблицу каждую неделю за всякие заслуги перед Цитаделью. В главном корпусе можно посмотреть…

– О, – теперь была очередь Томасин испытывать неловкость, – я бы посмотрела, но… – продолжение далось ей с трудом, – я плохо умею читать.

Отец счел, что в новом мире такие навыки ей не понадобятся. В год, когда мир рухнул, она только готовилась пойти в школу. Тогда ей нравилось читать вывески и надписи на дорожных знаках, пока она каталась с отцом по стране, но это не тянуло на полноценные познания в грамоте. Она до сих пор могла, скорее по памяти, разобрать фразу «добро пожаловать» или «парковка запрещена», но имела расплывчатое представление о значении некоторых букв и цифр.

– Как? – изумился парень, но тут же бодро сказал, – Я могу тебя научить! Я, кстати, Зак. Мы организовали кое-что вроде… кружка… ну для тех, кому не хватает образования. Приходи… как будет время.

– Я подумаю, – уклончиво ответила Томасин. Она решила рискнуть, раз уж парень сам шел на контакт и оказался таким разговорчивым. – Что такое эта «гонка»?

– О, я и сам толком не знаю, – вздохнул Зак, – но, вроде как, таким образом поощряют лучших из лучших. Наверное, это очень весело. Но я такой лузер… мне это не светит.

«Волчья гонка» так и оставалась для девушки тайной, окутанной мраком, но теперь у нее появился первый друг.

Первые полгода в Цитадели пролетели незаметно. В жизни Томасин еще не было такой спокойной, безопасной и уютной зимы. В тюремных корпусах давно не работало отопление, но спать в постели, а не на холодной земле или тонкой лежанке, все равно было намного приятнее. Девушка еще помнила, как отморозила ногу и чуть не осталась калекой, оттого особенно ценила то, что имела здесь. Стены, отделившие ее от орд кровожадных тварей. Кров. Еду. Зимнюю одежду, выданную ей в хозяйственном корпусе, пусть большую и пропахшую сыростью склада. Кутаясь в огромную, тяжелую куртку, она бесстрашно бороздила заснеженный лес с арбалетом в руках, а потом гордо семенила за Малкольмом, взвалившим на плечо тушу очередного подстреленного зверя.

С приходом холодов они реже выбирались на охоту, потому Томасин завела привычку посещать образовательный «кружок» Зака, желая убить время. Благодаря этим занятиям, она немного освоилась с чтением и счетом, выучила названия исчезнувших городов и стран, пополнила и расширила свой словарный запас. Она уже не была такой дикаркой, как прежде, но все еще предпочитала соблюдать дистанцию и избегать чрезмерного сближения с другими людьми.

Ей вполне хватало тех двоих, кого она считала друзьями – застенчивого, наивного Зака и, конечно, Малкольма. Томасин особенно гордилась своей «дружбой» с главарем лагеря, не обращая внимания на пересуды посторонних. Однажды ей захотелось поделиться подслушанной сплетней с Малкольмом, настолько она была фантастической и забавной, – мол, пригретую им девчонку воспитали не люди, а волки. Оттого она и вела себя, как животное, даже в постели, в первый раз наградив его приснопамятным шрамом. Эта тема по-прежнему беспокоила Томасин, вот она и решила, что очистит совесть, переведя старый конфликт в шутку. Зак заверял ее, что потешаться над серьезными вещами – нормальная форма взаимодействия между друзьями. Но Малкольм не оценил ее порыв. Он выслушал девушку, все больше хмурясь. И у него сделался такой взгляд, от которого Томасин всегда становилось не по себе, – холодный, жесткий и безжалостный. Ее внутренний зверь поднял голову, почувствовав опасность.